Душою и телом

– Но… Хивер… подожди! – прокричала Касси, однако девочка уже повесила трубку. Касси постучала кулаком по телефону – бесполезно и закрыла глаза, чтобы сдержать слезы. Глупо сейчас было бы заплакать. Но она так устала… и так расстроена. Даже если она и приедет в Нью-Йорк вовремя, все равно она будет чувствовать себя там деревенской мышкой, которой ее считала Миранда и которой – хотя Касси очень боялась в этом признаться – она сама себя ощущала.

Черт, почему она не послушалась Кеннета? Как обычно ласково, он сказал ей: «Почему бы не поехать туда когда-нибудь в более удобное время, Касс?! Мне кажется, ты просто потакаешь прихоти Миранды – внезапному ее желанию зачем-то тебя видеть – и разрушаешь из-за нее все наши планы. Ты же знаешь, как мои родители мечтали встретиться с тобой».

Касси вернулась к рядам стоящих в зале стульев из твердой пластмассы и села. Нет, она не послушалась Кеннета. Она едва ли вообще задумалась над тем, что он ей говорит. С того звонка сестры ее мысли были заняты только одним вопросом: зачем Миранда ее так срочно вызвала? Касси слишком хорошо знала сестру, чтобы полагать, как и Кеннет, что той двигала только «прихоть». Миранда всегда все хорошенько обдумывала и, взвесив все «за» и «против», принимала наиболее целесообразное решение. Миранда никогда, сколько Касси ее помнила, не руководствовалась эмоциями. И ничего не делала просто так. Касси же наоборот. В отличие от Миранды, она не умела рассуждать трезво. И вот, пожалуйста: из-за этого она опять угодила в переделку. «Я все время плыву по течению, – мысленно ругала себя Касси, – и живу, как жила, ничего не желая менять в своей жизни. Даже с Кеннетом я встречаюсь только потому, что мне проще продолжать эти отношения, нежели порвать с ним. Он дарит мне любовь… а я принимаю ее». Этот недостаток Касси – руководствоваться эмоциями – подводил ее и в работе.

Как-то раз, подойдя к заместителю ответственного редактора газеты со статьей, которую сама же вызывалась написать, она услышала от него: «Вся твоя беда, Касси, в том, что, получив серьезное задание, ты скользишь по поверхности. Ты очень увлекаешься, красочно все описываешь… но тебе не хватает анализа. Вот и эта статья о зональных тарифах – тут нужен человек, который бы сумел копнуть поглубже». И она понимала, что ее начальник прав. Тот репортер имеет успех, который несется за сенсациями, словно гончая по следу оленя. Касси же частенько собирала не слишком связанные между собой факты, любила узнать чье-либо мнение по какому-нибудь частному вопросу… в результате статья получалась длинная, в ней было очень мало сути и очень много «воды».

Касси зевнула, откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Ею овладела дикая усталость. Ей казалось, что она плывет по огромной и бурной, яркой реке. Справа и слева от нее приглушенно бормотали люди, шуршали газеты, и время от времени раздавался голос по громкоговорителю: «Внимание, внимание, объявляется посадка на рейс 127 до Ла Гвардии. Просьба пассажирам пройти к стойке номер…»

С большим трудом она заставила себя открыть глаза, взглянула на свой уже порядочно измятый билет и отправилась вместе с остальными сонными пассажирами к новенькому блестящему самолету. Уже через час они приземлились в Нью-Йорке, а еще через два часа окончательно выяснилось, что багаж Касси вместе с ней не прилетел.

– Простите, мэм, – сказал ей усталый служащий из бюро находок, – но ваш багаж по ошибке отправили в Денвер. Заполните, пожалуйста, вот эту бумагу, и мы доставим его вам в Нью-Йорк не позднее, чем вечером в воскресенье.

– Замечательно! – проворчала Касси. – Как раз к моему возвращению домой.

Она пошла в дамскую комнату и постаралась смыть с себя дорожную пыль, используя жидкое мыло и аппарат для сушки. Ее модное серое шелковое платье, увидев которое на распродаже она пришла в восторг, было теперь страшно измято и выглядело очень дешево. Касси, любившая моду шестидесятых – водолазки и джинсы, подумала, когда покупала его, что это платье придаст ей респектабельности. Сейчас же, при ярком электрическом свете, она обнаружила то, чего не заметила в супермаркете: платье делало ее слишком худенькой, цвет его подчеркивал желтизну усталого лица, а помада, предназначенная для того, чтобы оживить ее бледные губы, была чересчур яркой и по тону совсем не подходила к платью. Когда она увидела все это в зеркале, ее охватило отчаяние, которое сменилось острым желанием вновь надеть брюки.

Она пошла и купила брюки тут же, прямо в аэропорту и, стоя в очереди на такси, думала только о том, где она сможет надеть их, прежде чем приедет к Миранде. Была уже половина пятого, а званый вечер у Миранды должен был начаться в пять. Касси уж хотела, было вернуться обратно в дамскую комнату и там переодеться, но сразу оставила эту идею, увидев, какая очередь успела за ней выстроиться.