Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

Мы никогда не ссорились. Единственный раз у нас произошла «заминка» в машине, когда мы ехали в гости к композитору Виктору Лебедеву и к его жене, балерине Наталье Седых. Максим приехал за мной уже «заведенным» – в плохом настроении из-за накладок в работе. В какой-то момент он резко вспылил, повысил на меня голос. Я попросила его прекратить – в таком состоянии не было смысла ехать в гости. Сказала ему, что если так будет продолжаться, то я просто выйду из машины. Макс резко замолчал, успокоился, и больше мы к этому вопросу не возвращались.

Мне казалось, что у нас не было никаких причин для ссор. Кроме того, я инстинктивно чувствовала, что Максим не любил «выяснений отношений». Хорошо понимала его, так как и сама не любила этого.

Виктор Лебедев гостеприимно встретил нас. Интересный мужчина, очень приятный человек, умный и увлеченный. Наталья Седых оказалась хрупким воздушным созданием. Я ее видела в фильме-сказке «Морозко», но ни разу на сцене. Внешне в жизни она была почти такой же, как и в фильме. Оказалось, что Наташа ждала ребенка. Шесть месяцев беременности совершенно не портили ее. Виктор, заботливый муж, обращался с ней очень бережно.

Наталья предложила нам жасминовый чай с пирожными. В моей чашке плавал крохотный цветочек жасмина.

– Цветок для дамы! – произнесла, улыбаясь, Наташа.

– Очень мило, спасибо, Наташа! Чай из «Пекина»? – спросила я ее, имея в виду ресторан «Пекин», где я сама изредка покупала этот китайский чай в крошечных пакетиках. Он стоил там «бешеные» деньги.

– Из Парижа! – рассмеялась Наташа.

Ну, конечно! Я должна была догадаться, что Наталья с Большим театром ездила на гастроли за границу. У нее не было необходимости изыскивать дефицит в Москве, как все мы.

– Замечательно! Мерси боку, мадам!

Я восхищалась нежным белоснежным цветочком, источающим изысканный запах, царственно восседающим на поверхности, и даже предположить бы не смогла, что через несколько лет сама буду покупать этот жасминовый чай в Париже.

Мы провели теплый вечер, наполненный интересными разговорами.

А когда мы с Максом вернулись ко мне и остались наедине под завесой глубокой ночи, то к нам снова вернулась та магия, которая связывала нас невидимыми волшебными нитями.

Максим не часто говорил мне о своих чувствах. Но когда говорил, то всегда так ярко и красочно, с таким пылом, с такой убежденностью, что не поверить ему, сомневаться в его искренности я просто не могла. Да и почему бы не поверить? Мне казалось это естественным. Разве я не была достойна любви, его любви? Разве я не была ему не просто женщиной, с которой он имел близкие отношения, но и другом, единомышленником, готовым прийти в любую минуту на помощь, поддержать и даже чем-то пожертвовать в случае необходимости? И я верила ему, верила его словам. Как и зачем общаться, жить, любить без веры, без доверия?

– Нинулечка, ты нравишься абсолютно всем моим знакомым и родственникам! Даже маме, которая всех критикует! Мне это очень приятно. Такого у меня раньше никогда не было! Не люблю об этом говорить… но я тебя ревную… да… Когда мы куда-то приходим, все мужики смотрят только на тебя! Если бы мы сейчас были женаты, то я бы с ума сходил, постоянно думая, где ты и с кем!

Мне это было и понятно и не понятно. Ревность – естественное человеческое чувство. Оно иррационально. Ревнуют часто даже тогда, когда нет никаких оснований для этого. Это один из аспектов любви. Но, с другой стороны, разве он не видел того, как искренне я к нему относилась? Разве не чувствовал мою преданность?

На окружающих мужчин я не обращала никакого внимания. А попытки ухаживаний сразу же пресекала. Меня это не интересовало – мне не было нужно подтверждений своей привлекательности. И мне не был нужен другой мужчина, ведь у нас все было хорошо. Даже больше, чем хорошо.

Двойная жизнь, амурные приключения, «коллекционирование» любовников, флирт никогда не притягивали меня: интуиция подсказывала, что они стерильны – всегда заканчиваются или плачевно, или, по крайней мере, ничем.

Однажды Зоя Ивановна, с которой мы постепенно очень подружились, ласково отчитала меня. Она регулярно приглашала меня к себе в гости, когда Максим уезжал в Полтаву. Но также и когда он находился в Москве, но был занят.

В тот день Максим позвонил мне из одной из московских студий звукозаписи:

– Нинуля, извини… сегодня вечером к тебе не приеду – что-то разболелся… Сейчас заканчиваю запись и еду к маме. Сразу в постель, у меня, похоже, температура. Позвоню тебе вечером или завтра, в зависимости от состояния. Нежно целую!

Я знала, что Зоя Ивановна и сама неважно чувствовала себя в те дни – она сказала мне это по телефону. В аптеку за лекарствами не пойдет. Знала, что и Максим не пойдет – он всегда отмахивался от них.

У меня, естественно, возникла мысль, что нужно помочь ему. Я зашла в аптеку, купила то, что полагалось в подобных случаях, и попутно купила у узбеков-спекулянтов на рынке у Цветного бульвара длинную желтую дыню. Они не хотели торговаться, но я не стала спорить. Затем позвонила маме Максима.