Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

Действительно, люди «крутились» как могли, изыскивая возможности и связи для того, чтобы как-то украсить свой стол или свой гардероб. Одежда, продукты, лекарства и т. д. – предметы дефицита – покупались по «блату». Все искали знакомых, которые могли бы «достать» то или другое. Многие были готовы ущемлять себя во многом для того, чтобы приобрести с рук привозную тряпку или купить ее с большой наценкой у директора универмага, «под полой». «Под полой» покупалось и продавалось почти все – от косметики и одежды до мебели и автомашин. Тогда этих торговцев называли фарцовщиками, теперь их называют бизнесменами.

Но все же даже и у них приобрести все было невозможно. Наверно, поэтому многим людям Запад представлялся «рогом изобилия» и «раем». Говорят: «Хорошо там, где нас нет». Это так, но почему-то, даже не побывав за границей, а видя хорошо одетых и изысканно пахнущих иностранцев, люди формировали свои взгляды именно на этом.

У нас же в парфюмерных магазинах я постоянно видела только духи «Огни Москвы», а когда вдруг «выбрасывали» приторно-сладко пахнущие арабские или – о боже! – французские «Fidji» или «Climat», то выстраивались неимоверные очереди. Французские духи стоили по тем временам немыслимые деньги – 25 рублей. Почти половина минимальной, но самой распространенной зарплаты. Но многие, даже малообеспеченные люди, все же «затягивали ремни», экономя на всем, что возможно, и шли отстаивать многочасовую очередь в ГУМе, как будто бросая вызов своей наполовину нищенской жизни.

Я всегда очень любила духи, но, будучи аллергиком на запахи, не могла душиться любыми. Наверно, именно хороших, качественных духов мне особенно не хватало в то далекое время. Но однажды я прочитала в одном из произведений Бальзака: «Женщина хорошо пахнет, когда она ничем не пахнет», и успокоилась. Позднее, когда у меня появились лучшие французские духи и мужчины спрашивали иногда: «Чем вы так хорошо пахнете?», я не признавалась, отшучивалась: «Это мой естественный запах!»

Алла Борисовна Пугачева представляла для меня идеал артистки, певицы, личности. «Self made woman», огромный талант, она вызывала у меня глубокое уважение.

Ни для кого не секрет, что в Советском Союзе (как и в нынешней России тоже) всегда существовал «блат», и в искусстве тоже. Хоть и во всем была огромная цензура – начиная с политики и кончая информацией о жизни известных людей, все же иногда просачивалась информация, что такой-то или такой-то деятель «протолкнул туда-то» своих дочь-сына-любовницу– родственницу. «Блат» действовал практически во всех сферах, очень активно развивался и в артистической среде. И поэтому когда мы видели на сцене артиста (артистку), явно не обладающего незаурядными качествами, иными словами, талантом, то сразу невольно возникала мысль: «Этот (эта) здесь явно по блату!».

Думаю, что выражу мнение большинства, если скажу, что такое не могло прийти в голову, слушая песни Аллы Пугачевой. Певица, драматическая актриса от Бога, талант которой пробил себе дорогу сам. Уже за это одно я всегда уважала эту прекрасную артистку, замирая от потока эмоций у телевизора, слушая ее «Айсберг», «Не отрекаются любя» или «Женщина, которая поет».

Сплетни, которые ходили о ней, я не слушала – я прекрасно понимала, что у такой женщины и исполнительницы, как она, не могло не быть завистников. Для меня она всегда была и остается, не побоюсь этого слова, гениальной певицей, «той женщиной, которая поет» душой.

Как будто добрая фея при рождении поцеловала ее в губы, подарив особую искру – способность чувственным голосом и глубокими искренними эмоциями проникать в сердца.

Поэтому поездка домой к Алле Пугачевой, в ее цитадель, явилась для меня настоящим событием.

Когда мы подъехали к большому кирпичному дому на Тверской (бывшая ул. Горького) и вошли с обратной стороны в подъезд, было уже много позже назначенного времени. Максим постоянно всюду опаздывал – эта была одна из его отличительных черт. Когда он говорил мне: «Буду у тебя через полчаса», то приезжал через два. Но, конечно, черта безобидная. Возможно, это касается большинства творческих людей, в силу специфики их деятельности. Я тогда к этому уже привыкла и относилась спокойно, добродушно подсмеиваясь над ним.

Дверь открыла домоправительница Аллы Борисовны. Все уже сидели за столом – Алла с ее мужем в ту эпоху, Евгением Болдиным, и несколько человек – гостей. Максим всем представил меня. Алла отнеслась ко мне очень приветливо и доброжелательно. Усадила нас за стол.

Она почему-то сразу показалась мне «родной». Откуда возникло это ощущение, чувство? Оттого, что я часто видела ее по телевидению? Тот же знак зодиака? Или это моя душа сразу потянулась к ней, почувствовав нечто созвучное с ее душой?

Наверное, это навсегда останется загадкой, но так или иначе мне по-прежнему хочется называть народную артистку «Аллой», а не «Аллой Борисовной».

И, конечно, это совершенно не умаляет моего глубокого уважения к этой талантливейшей личности.