Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

Как будто я увидела нас с дочерью со стороны и удивилась: «Что это? Сон или реальность? Как такое возможно?!».

Прозвучала серия обвинительных и провокационных речей.

Алине приписывали корыстные замыслы, обвиняли во всевозможных скрытых меркантильных интересах и намерениях. Задавали каверзные вопросы и сами же отвечали на них за нее. Осуждали и выносили приговор.

У меня невольно возникает вопрос: эти женщины и мужчины действительно искренне разделяют позицию их друга по отношению к родной дочери? Они точно так же ведут себя по отношению к своим детям? В каком возрасте они порвали с ними все связи – в 18, 20, 25 лет? Надо думать, что это именно так, иначе как можно сказать, что отец «просто охладел к дочери», и это нормально? Что «у него много детей, и при его заслугах он может сам выбирать, с кем из них общаться, а с кем нет»?

Что Алине в «ее возрасте не нужно общение с отцом»!

Что «нужно завести детей и забыть о нем»!

Или «стать «знаменитой, и тогда отец сам вспомнит» о ее существовании!

И тому подобное – длинный список «перлов».

Мне было одновременно и дико и смешно наблюдать за всем этим.

Дико потому, что я видела, в какое недоумение и ужас приходит Алина, выслушивая все это. Мне было ее безумно жаль. Со слезами на глазах она пыталась что-то сказать, возразить, но ее обрывали. Пыталась что-то объяснить, но ей не верили. Говорила о любви к отцу, но ее подозревали в денежных интересах. Ее всячески старались очернить, сломать, растоптать.

А смешно мне было потому, что это были двойные стандарты. Фарисейство.

И как бы себя повели те же «судьи», если бы на месте Алины находилась их собственная дочь или внучка? А вот в студии у них все просто – ставки сделаны, господа?

Алину обвинили в «огромной корысти» – в мечте сделать с отцом совместный артистический номер! Она обмолвилась, отвечая на провокационные вопросы, будучи подведенной к этому. Но дочь никогда и ничего не навязывала отцу. И ведь в другой обстановке или передаче те же самые люди восхищаются детьми, выступающими вместе со своими знаменитыми папами или дедушками. Или папами, «продвигающими» своих детей в области искуства или шоу-бизнеса. Исключения не составляет и сам Максим Дунаевский, как уже показали события и факты. Но только не по отношению к своей старшей дочери Алине, а к дочерям своей жены. Тогда почему же именно ее «милые» друзья отца обвиняют в тяжких грехах, в корыстных замыслах?

Дочь – певица и автор-композитор своих песен, которая достигла профессионального уровня самостоятельно, благодаря лишь своему непрестанному труду и без какой-либо помощи или «толчка» со стороны отца.

Она известна во Франции и в России, в кругах поп-рока. Помимо прочего, выступала «почетным гостем» в парижской «Олимпии» в 2010 году.

Можно ли осуждать дочь за наличие мечты – символически исполнить на сцене вместе с отцом-композитором хотя бы один музыкальный номер, песню?

Так почему друзья Максима жестоко и хладнокровно обвиняли Алину, доводя ее до слез?

Дочь – артистка, публичный человек – так же, как и ее отец.

Она создала и выпустила два музыкальных альбома на трех языках, несколько синглов и видеоклипов. Дала огромное количество концертов, проделав большую творческую работу. Также, по приглашению других музыкальных коллективов и отдельных артистов, выступала ведущей вокалисткой в их проектах. В годы работы она вошла в состав нескольких других музыкальных групп, сделав множество «реприз» мировых хитов, успешно выступая с ними на частных вечерах.

И, наконец, у нее есть несколько фан-клубов в различных странах Европы и в России. Алина уже известна и имеет свою публику.

Но все это почему-то не трогает родного папу, не вызывает в нем элементарного чувства гордости за дочь.

А друзья и коллеги «по цеху» Максима Дунаевского, похоже, преднамеренно задались целью унизить и раздавить Алину психологической атакой, попирая при этом все существующие нормы культуры, этики и морали.

Ее заподозрили даже в том, что она пришла в студию, чтобы сделать пиар своему концерту, который должен был состояться на следующий день, 6 марта. Но все билеты были уже распроданы, и к тому же наш эфир вышел на экраны значительно позже, 13 марта.

Но ведь даже преступникам оставляют право на презумпцию невиновности! Неужели никто из них не подумал, что в нашем грешном мире все же еще остается немного места добрым, истинным чувствам? Что дочь просто искренне привязана к отцу и тоскует, страдает от его многолетнего молчания?

Они не понимают, что для кого-то родственные связи могут быть святы и голос крови не пустой звук?

Алина объяснила, что совсем не хочет мешать папиной семейной жизни, что ей хотелось бы лишь только «слышать его по телефону раз в месяц и видеть раз в год». Или это слишком нескромные желания? Или это и есть корысть?

Своей искренностью Алина явно переоценила беспристрастность и великодушие этих культурных работников, друзей отца. Они не сделали ни малейшего усилия, чтобы попытаться понять ее, понять причину ее приезда. Ее просто не слышали.