Два апреля

- Иван, ты обуржуазился, - заявил Борис Архипов. - Туфли, курточка в полоску, упитанность, близкая к средней... Эра Николаевна, помните, что ничего нет в природе противнее жирного мужчины.

- Ты в отпуске? - спросил Овцын.

- Я не идиот, чтобы брать отпуск в феврале, - сказал Борис Архипов. -Еду в Измаил принимать венгерский теплоход. Крутицкий решил использовать мой речной диплом с наибольшей выгодой.

Пока Эра готовила завтрак, Овцын увел Бориса Архипова в комнату, выспросил о делах в Экспедиции.

- Возвращайся, - предложил Борис Архипов. - Поведем караван с Дуная. Это, сам понимаешь, не скучно.

- А что, нужны капитаны? - спросил Овцын.

- Капитанов не хватает всегда и везде, - сказал Борис Архипов с ухмылкой. - Да ведь ты теперь писатель. К чему тебе еще по водным трассам целое лето трепаться?..

- Чушь собачья! - сказал Овцын. - Какой я писатель!..

- Почему же, «Голубая повесть» отменно написана. В духе славной морской романтики. Читаешь, и будто тебе душу вареньем намазывают. Вкусно!

- Издеваешься?

- Какое я имею основание издеваться? Я не Белинский. Это он бы над тобой...

- Как там Левченко? - спросил Овцын.

- Тебе от него привет... Квартиру он переменил, живет теперь на проспекте Гагарина. Ну как? Возвращаешься в контору? - спросил Борис

Архипов.

- В марте - роды... - Овцын указал глазами на дверь.

- Это причина, - согласился Борис Архипов, но уверенности в его голосе не было.

- Пойду плавать в апреле, - сказал Овцын.

- А разве младенец не станет причиной?

- Боюсь об этом думать, - признался Овцын.

- Эх, сынок... - Борис Архипов ласково, погладил его полосатую куртку. - На каждое действо можно найти тысячи причин. Действо станет обоснованным и верным. А по прошествии времени заглянешь внутрь себя -и увидишь вдруг, что в душе вместо золотого слитка лежит куча медных пятаков на ту же сумму. Опешишь, поскребешь в полысевшем темени и задашь себе жалкий вопрос: куда делся юноша, который чувствовал в себе силу разобрать мироздание на кирпичи и воздвигнуть его заново по своему вкусу?

Эра сварила кофе по-мавритански.

- Только мы с вами умеем варить такой кофе, - улыбался довольный Борис Архипов.

- Я почти не работаю, - сказала Эра.- Есть время потренироваться в стряпне. Он вам не рассказывал, какой отравой я кормила его на заре семейной жизни?

- Зато вы сделали из него писателя, - сказал Борис Архипов.

- Все равно он удерет от меня в море, - вздохнула Эра.

После завтрака, оставшись вдвоем с Борисом, он спросил:

- Заедешь в Рязань, конечно? Передай привет.

- Двести километров не крюк, - сказал Борис Архипов. - Может быть, она согласится попутешествовать с нами по Волге... Нет, не согласится. Как ты думаешь, сынок?

- Не согласится, - сказал Овцын

- Ты всегда говоришь правду.

- Во лжи нет блага.

- Однако есть утешение.

- Краткое.

Он проводил его на вокзал; и когда Борис Архипов садился в вагон, сверкало солнце, шумели вокруг беспечальные люди и проводник стоял на посту у двери без шинели. Все было уже сказано, и чувствовалось, что машинист начал передвигать рычаги, чтобы стронуть поезд.

Овцын спросил:

- Надолго мы теперь?

Вагон двинулся. Борис сказал из тамбура:

- Это тебе решать.

Поезд ушел. Овцын стоял на перроне и щелкал зажигалкой, пытаясь прикурить, пока не понял, что кончился бензин.

- Мне решать... - пробормотал он и сунул в карман бесполезную зажигалку.- Может быть, я разучился решать. Может быть, я привык редактора слушаться. Может быть, я уже начал менять слиток на пятаки. Как же прожить в большом городе без разменной монеты...

Человек, которому нечего делать, не торопится. Чем больше времени пройдет без толку, тем лучше. Когда Овцын добрался до дому, не было уже солнца на небе и в окнах домов вспыхивали огни. Поднявшись по лестнице, он вынул из почтового ящика письмо с обратным адресом: «Мурманск, База Морлова, РТ «Березань».

Вскрыл его и прочел там же на лестнице, морщась и сжимая зубы, хотя это было прекрасное, очень лестное для него письмо.