Два билета из декрета

Игнатов с силой втащил меня обратно в свой кабинет и захлопнул дверь. Глазища мечут молнии, из ноздрей пар, волосы смешно топорщатся – ну форменный дракон, зря я его Иванушкой-дурачком считала. Горыныч как есть.

- Моей репутации хана, - спокойно заметила, когда картавый злодей с шумом повернул ключ в замке.

- Вероятно, об этом стоило думать раньше, и не мне, а нам обоим.

Сердитый вид противоречил виноватому голосу шефа. Кажется, Виталик и сам понял, что погорячился, когда вел меня за собой, как барана к жертвенному алтарю, разве что кинжал из-за пояса не торчал. Он откашлялся и скрестил руки на груди, делая вид, что его все это вообще не беспокоит, вот только сжатые губы говорили об обратном.

Дошло, наконец, насколько двусмысленно и неуместно все это выглядело со стороны. Некоторые коллеги, не скрывая любопытства, высунули головы в коридор, чтобы полюбоваться на заклание бедной Яны. А я и не сопротивлялась, куда, самой было страшно!

- Вы могли бы позвонить по телефону или попросить, чтобы я написала объяснительную. - Я старалась звучать убедительно, но, кажется, переборщила с вежливостью. Стоило мне произнести злосчастное «Вы», как глаза Игнатова снова зажглись обидой.

- Проблема в нашем поцелуе, Яна? Тебя это смущает? – прямо спросил он.

Я не дрогнула. Знала, что так будет, и заранее отрепетировала ответ. А потому очень правдоподобно вскинула брови и перешла на драматичный шепот:

- Поцелуе? О каком поцелуе идет речь?

- Предлагаешь повторить? Это бы освежило тебе память. - Хвала небесам, что взглядом нельзя было прожечь насквозь, иначе бы Игнатов превратил меня в кучку пепла.

- Виталий Геннадьевич, я не пью шампанское, а в тот вечер отошла от своих правил, к тому же ничего не ела. Я не помню, что было на корпоративе. Если вдруг я вела себя как-то неправильно или вызывающе, то я прошу у вас прощения и обещаю, что такого больше не повторится.

- Не повторится, значит... - Он равнодушно полоснул по мне взглядом и снова щелкнул ключом в замке, чтобы открыть дверь. - Я это учту, спасибо, что сказала.

Меня затошнило. Я ненавидела вранье всей душой, а за это утро не сказала ни слова правды. На шее все еще виднелись следы укуса Игнатова, которые я тщательно замазала тональным кремом. Иногда, уверенная, что Олег на меня не смотрит, я касалась кожи рукой, чувствуя, как жар пульсирует на подушечках пальцев. Ниже живота сладко ныло каждый раз, когда я вспоминала, как меня трогал чужой мужчина. Как нежно касался губами моих губ, как крепко сжимал в своих объятиях, как без слов обещал мне дать гораздо большее. И самое страшное, что ночью, когда я была близка со своим мужем, я ощутила себя настоящей изменщицей. Только вот в своей дурной голове изменила я не Олегу. А с Олегом. Предала что-то красивое и чистое, что началось в грязном гардеробе пафосного ресторана. Абсурд. И слегка шизофрения.

Игнатов нарочито медленно прошел к письменному столу, достал из пачки бумаги белый лист и принялся что-то писать. Он игнорировал мое присутствие,  будто я была пустым местом, но, судя по ухмылке, исказившей красивое лицо, когда я взялась за ручку двери, отпускать меня на свободу шеф не собирался.

- По какой причине вы не сможете полететь в Москву? – сухой безжизненный голос полоснул по моим нервам.

- По личным причинам, я же объяснила, - едва различимо произнесла в ответ.

А в голове мартышка била в бубенцы: «Ни хренули ты, Яна, не объяснила, дура безмозглая! Как можно было прийти на ковер к шефу, не придумав хоть какую-то отмазку?!»

- Знаете, Яна, если бы вы приплели сюда болезни детей, то я бы в вас разочаровался. Списывать собственную слабость на недуг другого, неспособного ответить, – очень низко. Подойдите, мне нужна ваша подпись.

- Но ведь дети болеют, так бывает.

- Не в этом случае. Яна, быстрей, я не намерен повторять дважды, - он указал рукой на стул рядом с его кожаным креслом.

Я медленно направилась к нему, чувствуя, будто топчусь по огненной дорожке к трону самого владыки Ада. Молнии в угольно-черных глазах не сулили мне ничего хорошего. Остановившись за полметра до указанного места, робко спросила:

- Что вы хотели?

- Сядь на стул! - Игнатов рыкнул так, что я вздрогнула и тотчас подчинилась. Он протянул лист бумаги, на котором мелким, бисерным почерком угадывалось едва читаемое «Заявление на увольнение».

- Что это?

- Прочти еще раз, если с первого не поняла.

- Это заявление, оно...для меня?!

- Именно, с открытой датой и местом для подписи. Ты в любой момент можешь поставить крестик и отнести его Брикс, обещаю, даже не придется отрабатывать две недели.

- Вы увольняете меня?! Сейчас?! Это… подло.