Два часа до конца света

— Шесть-три-пять-два? Конечно. Мы испытали её всего раз пять, или около того. Ты решил возобновить исследования?

— Некто их уже возобновил. С твоей помощью.

Если у мертвеца и была какая-то реакция на эти слова, то понять её не представлялось возможным: тело оставалось всё таким же скрюченным и безжизненным, если не считать редких судорог.

— Один сотрудник, предотвращая событие класса XK, активировал аномальные свойства машины. — Продолжил Смотритель. — В оставшемся, после совершения правок, отчёте говорилось о том, что сотрудник не обладал доступом к информации о существовании объекта. Видишь ли, ты был один из тех, кто остался жив после конца света.

— Не сказать, что меня это удивляет. — Меланхолично вставил Нежилец.

— В обмен на помощь, ты запросил одну вещь. Догадываешься, что это?

— С какой стати? Видишь ли, я думаю, что машинка просто перемещает писателя в новую версию вселенной, генерируя свою копию в этой новой вселенной, — своего рода, способ самокопирования. Таким образом, тебе нужно спрашивать об этом не меня, а ту версию, которая осталась в предыдущей вселенной.

— Пожалуй. Если бы та вселенная не подверглась Циклу Сегрегации.

— Вот как! Так или иначе, нет смысла спрашивать с меня за действия, которые я не совершал в этой реальности.

— Верно, — вздохнул Денис, выглядывая в коридор, — занесите предмет, пожалуйста.

Два тяжело вооружённых охранника внесли в камеру нечто, завёрнутое в плотную упаковочную бумагу. Прислонив к стене прямоугольный предмет, они, косясь на прикованного к стулу человека, торопливо вышли. Смотритель, достав из кармана халата канцелярский нож, приступил к вскрытию упаковки.

— Зеркало, — подытожил он, хотя его голова всё так же была запрокинута вверх. — Кто бы мог подумать…

— И? — Допытывался Руководитель. — Зачем оно могло тебе понадобится? Комитету по этике, как и мне, не удалось отыскать связь ни с одним объектом, с которым ты работал. Тем более, с «Вещателем».

— Вполне вероятно, — иронизировал Нежилец, — моя прошлая версия хотела убедиться, что её причёска в полном порядке.

— А может, она нашла способ подкинуть нам ещё каких-то гадостей? — воскликнул Одинцов, комкая в широких ладонях остатки упаковочной бумаги. Сигарета в его зубах норовила выпасть при каждом слове.

— Не доверяешь Комитету по этике?

— Сложно доверять людям, разработавшим процедуру «Монтаук».

— Точно. Хотя, большая часть Фонда относится к ним достаточно снисходительно.

— Я не понимаю, — поделился Одинцов, удалив всю бумагу из комнаты, вместе с истлевшим окурком, — «Вещатель» обладает сильным меметическим воздействием, судя по исследованиям, и, насколько я знаю, этот эффект способен влиять разум, но сделать человека бессмертным — никогда.

— Верно. И какие мы можем сделать выводы?

Одинцов поджигал вторую сигарету. Его собственные глаза не отрывались от фигуры, отражавшейся в зеркале.

— Очевидно, ты был бессмертным до своего появления в Фонде.

— Очевидно. — Обречённо повторил Нежилец.

Постояв в нерешительности, Одинцов обернулся, чтобы покинуть помещение. Выйдя за порог, он уже готов был закрыть дверь, как вдруг губы сами разомкнулись, задавая вопрос:

— Оформляя документы на твою… персону, Орлова умудрилась не написать ни строчки конкретной информации. Я не очень хорошо знал её, но мне кажется у Ольги была паранойя. Она даже набирала персонал через подставное лицо. Есть мысли, насчёт причин такого поведения?

Прошло несколько секунд, прежде чем Нежилец ответил:

— Ты когда-нибудь читал про учреждение, к которому было до распада Советов приписана Зона 112?

— Читал. На весь реестр Фонда лишь пара статей, защищённых терминальными мемагентами.

— А в них написано, что Орлова исполняла обязанности замруководителя этого учреждения? И не кажется ли тебе, что среди особо опасных объектов Зоны, вроде "Вещателя", "Ртутного камня" и этого огромного сердца, есть какая-то связующая нить? Что-то, проглядывающее, так сказать, между строк?

Сказав это, Нежилец умолк. Постояв ещё несколько секунд в раздумьях, Одинцов вышел и закрыл за собою дверь.

***

Ассистент-исследователь паранормальных явлений Алексей Стычкин работал в лаборатории на минус-третьем этаже комплекса. Компанию ему составляла помощница специалиста по условиям содержания, Измайлова Аврора; вместе они осматривали огромный стеклянный ящик, на дне которого ползали более двух с половиной тысяч особей ползучих глаз. Ящик занимал немалую площадь лаборатории, оставляя по краям лишь по два с половиной метра свободного пространства.

Аврора Измайлова

— Вот, — окрашенный в чёрный цвет ноготь на указательном пальце Авроры метнулся в сторону одного из углов ящика, где, натыкаясь друг на друга, копошились глаза, — что и требовалось доказать.

Молодой шатен напротив согласно кивнул, после чего законспектировал наблюдения на планшет. На расстоянии вытянутой руки, у стены стояла лопата, которой Аврора аккуратно отгребала насекомых, оттесняя их к другому концу ящика, чтобы удостовериться, что глаза действительно ползут в одну сторону, а не наваливаются друг на друга, в попытках вылезти из западни.