Два часа до конца света

— Колдун видел. Он говорит, что пик одной из вершин будто срезан, и на абсолютно ровном камне высечены письмена, оставленные кем-то, жившим очень давно. Очевидно, Мнемогемнон жаждет возвращения на свою территорию.

— Стоит ли нам мешать этому?

— Тому что он убирается обратно в свою клоаку? Нет. И кому мы можем помешать? Нас всего трое.

— А если он вернётся со своей истинной армией? Если Мнемогемнон приведёт сюда тысячи тварей, подобных ему?

— Колдун тоже волнуется по этому поводу. Он предлагает пойти вслед за демоном, и уничтожить врата, как только он их пересечёт.

— И как же мы уничтожим гору? — Поинтересовался Слепец, слегка повернувшись к нам левым ухом.

— На этот счёт нужно посоветоваться с Колдуном. Завтра я схожу к нему, а вы оба отдыхайте.

На следующий день, когда я проснулся, Вожак уже ушёл. Я тихо подозвал к себе своего незрячего товарища, попросив усадить меня и напоить остатками отвара из листьев дикой смородины.

— Как себя чувствуешь? — Спросил он, привалившись к стволу осины.

— Уже лучше. Думаю, через пару дней, если Бог даст, встану на ноги. Самое главное сейчас — не подцепить хворь.

Мой друг, нащупав ветку, принялся ломать её в руках.

— Мир катится в пропасть, да? — Произнёс он, уставившись незрячим взглядом в чащу.

— Мир всегда был таким, — вздохнул я, помешивая еле-тёплый отвар в котелке над потухшим костром.

Вдалеке заскрипели деревья. Обернувшись, я стал всматриваться во мрак чащи, пытаясь уловить движения приближающейся опасности.

— Это ветер, — уверял Слепец, — там никого нет.

— Откуда ты знаешь?

— Будь это зверь или человек, я бы слышал его шаги, или дыхание. С момента, когда я утратил силу зрения, я всё больше и больше ощущаю движения звуков. Дыхание ветра, шелест листвы. Закрой глаза, и ты почувствуешь, как всё вокруг излучает шум. Этот мир полон голосов, брат. Этот лес кричит.

Спустя какое-то время вернулся Вожак, продираясь сквозь толщу ветвей. Изрядно вымотанный последними событиями, побледневший и истощённый, он наносил удар за ударом, прорубая себе путь лезвием закалённого в бою меча. Он ходил к шаману раз в три-четыре дня, и каждый раз на знакомой дороге возникали всё новые препятствия. Когда-то этот колдун заключил союз с духами Северного леса, и потому, подход к жилищу кудесника всегда был полон преград. Деревья вырастали из земли, достигая небес, и сплетались между собой ветвями, образуя целые вёрсты труднопроходимых мест.

Как и ожидалось, Слепец услышал приближение Вожака задолго до его прихода в лагерь. Однако, я был слишком слаб, чтобы выйти ему на встречу.

— Как прошла встреча? — Молвил я, едва он показался из-за зарослей.

Тяжело дыша, Вожак сел у кострища, воткнув в землю оружие. Несколько минут он собирался с мыслями, переводя дух.

— Этот шаман, видно, на старости лет совсем потерял рассудок.

— Что случилось? — Вопрошал Слепец, шаря по округе руками, в поисках веток.

— Он поведал, что не собирается вступать в борьбу, которая его не касается.

— Тебя это удивляет? — Кряхтел я, пытаясь встать на непослушные ноги. — Эти нелюди всегда сторонились и человеков, и проблем, связанных с ними.

Шатаясь, я держался за ствол дерева. Мой незрячий друг, скинув ветки в кострище, ушёл немного вглубь леса, и вскоре вернулся с несколькими палками. Одну из них он отдал мне, на которую я опёрся, чтобы стоять увереннее на своих двоих. Вожак тем временем крошил в котелок припасённые листья смородины. Наблюдая, как я предпринимаю не особо успешные попытки к передвижению, он поместил несколько листочков себе в рот.

— Что ты делаешь? — Хрипло проговорил он, разжёвывая листья, в надежде утолить голод. — Тебе нужен покой.

— К дьяволу такой покой! — Выплюнул я, делая несколько шагов по лагерю, от которых у меня тут же закружилась голова. — О каком покое ты мелешь? Какой покой может быть у нас? Или ты, друг, уже забыл, с чего начались наши походы? Не с того ли, что мы поклялись уничтожать всю нечисть на земле, до тех пор, пока от неё не останется и следа?

Когда шум в голове затих, я, расставив широко ноги, навалился на свой новый посох, и, сдвинув брови, попытался придать голосу твёрдость:

— И заканчивается эта клятва словами: и не будет мне покоя, покуда твари ещё рыщут по Земле.

Вожак горько ухмыльнулся.

— Да не будет этому конца, понимаешь? На место одного всегда приходят другие. Наши предки бились с демонами. Мы бьёмся. И наши потомки тоже будут биться. Это бесконечная война, дружище, и я не желаю приводить детей в этот мир.

— Тогда почему ты продолжаешь делать это?

— Что "это"?

— Ты помог мне вернуться с бойни живыми, хотя не был уверен, что я останусь в живых. Ты на протяжении всех этих дней не оставлял своих обязанностей Вождя. Ты ходил к шаманам, которые никогда и не горели желанием вступать в войну, разведывал обстановку в общинах, хотя их жители гнали нас как предателей. Неужели, ты делал это всё из-за того, что дал клятву? Разве всё дело в словах, сказанных тобою однажды перед людьми, которые уже месяц, как лежат под снегом?

Вожак устало провёл рукой по лицу.