Два дня в апреле

Холодный воздух действует благотворно на разгорячённое лицо. Мо торопится на автобусную остановку. Наверняка прохожие догадываются, что она только что плакала. Но все торопятся по своим делам, все обходят её стороной, стараясь не встречаться с ней взглядами.

Едва Мо подходит к остановке, как начинается дождь. Она выуживает из кармана непромокаемый дождевик, натягивает капюшон на голову, убирая внутрь все волосы, и накрепко завязывает пластиковые ленточки под подбородком. Старомодная вещь — этот дождевик, но от дождя спасал, и не раз! А за модой в её возрасте уже не угнаться.

Дождь всё усиливается, и Мо уже в который раз за день пожалела о том, что не надела с утра своё зелёное пальто. Пожалуй, пальто — это единственная вещь в её гардеробе, которая была куплена новой, а не в магазине секонд-хенд. Пальто — подарок от Лео. Точнее, он дал ей деньги. Так сказать, подарок ко дню её шестидесятипятилетия.

— Купи себе что-нибудь по душе! — сказал он тогда. — Хорошее зимнее пальто… или костюм добротный.

Это было в январе, спустя всего лишь два месяца после смерти Сюзанны. Мо уверена, что проблемы мужа с памятью начались почти сразу после этого. Лео любил Сюзанну и сильно горевал, когда она умерла. А много ли надо человеку в пожилом возрасте? Нервное потрясение, и вот вам результат! Да, именно так всё и было! Мо не сомневалась в этом ни минуты.

Однако шло время, а память к мужу не возвращалась. В апреле уже стало ясно, что смерть невестки — не единственная причина его несчастий. С каждым днём она с внутренним страхом наблюдала в своём дорогом Лео всё новые и новые проявления болезни. То он забывал почистить зубы, то отправлялся в супермаркет в домашних шлёпанцах, то забывал достать свои ключи из входной двери, возвращаясь с прогулки, и они там торчали всю ночь. Всё это не могло не тревожить.

Дождь между тем уже хлестал вовсю. Тяжёлые капли падали на капюшон, словно горох, — со стуком. Никакого навеса, никакого укрытия на остановке не было. Даже лавочки, на которую можно было бы присесть, и той не было. Просто столб, а на нем вывеска, извещающая, что здесь располагается остановка автобуса. На остановке мокли под дождём еще двое: юнец лет шестнадцати в какой-то черной хламиде, тоже с капюшоном, который, впрочем, уже не спасал. Парень успел промокнуть насквозь. Второй поджидавший, в круглой твидовой шляпе с плоской тульей, держался с независимым видом, глубоко засунув руки в перчатках в карманы своего плаща. Рыжая борода, поистине необъятных размеров, затрудняла определить его возраст.

Движение на улице между тем лишь усиливалось. Энергично скрипели дворники на пролетающих мимо машинах, разгоняя потоки воды с ветровых стёкол. Шины противно визжали, соприкасаясь с мокрым асфальтом. Да, если бы не этот поход к Уне, сегодняшний вечер она бы проторчала у телевизора. Разожгла бы камин и грелась у огня, бездумно созерцая какой-нибудь сериал. И от хорошего обеда она бы сейчас не отказалась! Между тем ждать еще надо целых четыре часа. Ведь её пригласили на восемь. Нет, она столько не выдержит! Вот вернётся домой, и тут же заварит себе плошку горячего бульонного концентрата.

Кто-то толкает её в бок. Она озирается в полном недоумении.

Бородатый мужчина тем же локтем, которым только что пихнул её в бок, махнул в сторону проезжей части.

— Вас зовут! — сказал он ей.

Она даже не заметила, как прямо против них остановилась легковая машина. Один из пассажиров опустил стекло, и она просунула голову внутрь салона. Её соседи!

— Залезайте! — командует водитель, а соседка широко распахивает дверцу. «Какое счастье, — думает Мо, торопливо забираясь внутрь. — Вот уж повезло так повезло!» Ради такого случая она готова потерпеть и бесконечную болтовню, которой будет всю дорогу до дома потчевать её говорливая соседка.

В доме собачий холод. Мо включает двухсекционный обогреватель, который постоянно стоит у неё на кухне. Потом включает радио, наливает в чайник воду и ставит его на огонь. Попутно достаёт кружку и кладёт в неё несколько ложечек жидкого мясного концентрата. Да, только горячий бульон способен сейчас хоть немного согреть её старые кости.

«Ах, надо же еще запаковать подарок для Уны». Она быстро просматривает содержимое кухонных ящиков. Подходящей бумаги нет. Только какие-то старые обёртки с рождественской символикой. «Но ничего! Обойдёмся и обычной фольгой. В конце концов, главное ведь — не упаковка, а то, что внутри». Она достаёт рулон фольги и отрывает кусок, достаточный для того, чтобы упаковать коробку с подарком.