Два дня в апреле

В самом начале болезни Лео Финн ещё приводил к нему Уну. В хорошую погоду они выкатывали Лео на инвалидной коляске в сад. В плохую — коротали с ним время здесь, в этой комнате, отведенной для посещений. Но, когда Уне исполнилось девять лет, Лео перестал её узнавать вовсе. И тогда Мо попросила сына больше не брать с собой девочку. Слишком тяжело ребёнку наблюдать распад личности, решила она. Невесёлое это зрелище, и совсем не для детских глаз.

Сам Финн продолжал исправно навещать отца, часто вместе с Мо, иногда — один. После того как в его жизни появилась Дафния, изредка приходил сюда вместе с ней. Дафния никогда не видела старика, когда он был еще в своём уме. То, что от него осталось сейчас, — лишь слабая тень прежнего Лео. Когда у него участились приступы ярости, то во время посещения больного, если с ними приходила и Дафния, обязательно дежурил поблизости кто-нибудь из медперсонала. Так, на всякий случай, для подстраховки.

Они и Мо предлагали свою помощь, говорили, что с ним уже небезопасно оставаться один на один, но она отказалась от подобных услуг наотрез. «Я его жена! Я знаю, как с ним справиться», — отчеканила она таким голосом, что никто не посмел возразить ей. В конце концов был достигнут компромисс с лечащими властями. Во время своих визитов Мо была обязана держать дверь в комнату открытой, а медперсонал в свою очередь не заходил к ним без нужды и лишний раз не тревожил.

После гибели Финна Мо попросила Дафнию больше не приходить в лечебницу. «В этом нет нужды, — пояснила она. — Он всё равно уже больше никого не узнаёт. Тогда какой тебе смысл навещать его?» Однако в глубине души Мо прекрасно понимала, что она слукавила перед невесткой. Правда была в том, что Лео — это (на сегодняшний день) всё, что у неё осталось от прежней семьи. И она категорически не желала делить его ни с кем.

— Я вчера купила себе новую блузку, — похвалилась она. — Всего лишь за три евро! И совсем как новая! Я бы её надела сегодня, но еще не успела перестирать. Завтра надену! Тебе понравится. Она такого красивого голубого цвета.

«Тебе идёт голубое, — сказал он ей когда-то давным-давно, ещё до того как они поженились. — Ты всегда носи что-нибудь голубое. В тон своим глазам». После чего она тут же приобрела себе синие тени для век. Так, ради шутки, что ли. Но тени ей нравятся. И сейчас, когда она идёт к нему, то обязательно синит свои веки. Сейчас тени принадлежат только ему, и она больше ни на кого не тратит свой драгоценный косметический ресурс.

— Сегодня к нам в лавку заглядывала одна молодая покупательница, — продолжает она неспешно делиться с мужем всеми своими новостями. Она сдвигает пустую тарелку в сторону и берёт вазочку с желе, политым сверху заварным кремом. — Купила плюшевого медвежонка для своего сынишки. Рассказала, что он участвует в школьном представлении. Они там инсценировали песенку «Десятеро в кроватке». Целая пьеса у них получилась. Ты же помнишь эту песенку, да?

Он ударил её только однажды. Всего лишь один раз! Это случилось три месяца тому назад. Безо всякого предупреждения поднял руку и со всего размаха ударил её по лицу ребром ладони. Удар был такой силы, что табуретка, на которой она сидела, отлетела в сторону, а сама она упала на пол. Мо с трудом поднялась на ноги, лицо покраснело, из носа струилась кровь, сердце лихорадочно стучало в груди.

Слава богу, никого не оказалось поблизости, и никто ничего не слышал. Лео тупо уставился на жену, когда она снова уселась на табуретке. Его порыв ярости угас так же стремительно, как и возник.

— Никогда больше так не делай, ладно? — сказала она ему, ощупывая лицо дрожащими пальцами и пытаясь стереть кровь. — Нельзя так делать, дорогой!

И больше он ни разу не поднял на неё руку. Слава богу, никаких серьёзных увечий он ей не нанёс тогда. Ни порезов на лице, ни переломов или растяжений сухожилий. Разве что локоть она ударила больно при падении, и он сильно болел целую неделю и стал чёрным-чёрным в придачу. Как бы то ни было, а ей ещё сильно повезло. Легко отделалась, как говорят в подобных случаях.

Мо не стала сообщать о произошедшем медперсоналу. Лео ведь не хотел причинить ей зла. И потом, он — это уже давно не он! Какой с него спрос? А проинформируй она врачей, и те лишь увеличат дозы успокоительных препаратов и в итоге окончательно превратят его в зомби. Просто впредь надо быть более внимательной, только и всего. Сейчас Мо в оба следит за каждым движением мужа, чтобы — не дай бог! — он снова не выкинул что-нибудь эдакое.