Два дня 'Вериты'

Он был прав, будь он проклят! Все время, пока мы этак беседовали, я мечтал всадить пулю в его злобную морду. Мечтал - и оттягивал этот момент, не понимая почему. Он объяснил мне-почему! А между тем мое пребывание здесь становилось все опаснее. Стоило комунибудь явиться сюда... Сказал об этом сам Флетчер:

- Вы неисправимы, Богроуф. Вам надо как-то выходить из этой заварухи, а вы вот философствуете. Что же вы намерены делать дальше? А?

- Довольно, Флетчер,-сказал я и взял короткий тяжелый ломик, которым пользовался иногда при монтаже.

- Хотите пристукнуть меня ломиком? Логично-без шума. Но на это у вас совсем уж не хватит духу. Постойте, Богроуф! Что вы хотите делать?! Стойте же, черт вас!..

Я отключил главный рубильник аппарата.

- Хочу исправить собственный просчет, Флетчер.

- Нет, вы не сделаете этого! Остановитесь!!!

Он забился так, словно это я его хотел ударить.

Брызнули осколки стекла. Со всей яростью, сколько у меня накопилось, я бил по своему детищу, аппарату правды, я убивал свою "Вериту". Флетчер верещал, как поросенок на бойне, а я калечил шасси, бил лампы, выворачивал пучки проводов, молотил сплеча по проклятому аппарату. Когда от него осталась груда хлама, подбежал к столу, собрал бумаги, чертежи, расчёты и поджег. "Вериты" больше не было.

- Вы дурак, Богроуф. Боже мой, какой вы дурак.

- Это я уже слышал,-сказал я,- Прощайте, Флетчер. Убить вас я так и не смог. Я ухожу. Если сумею уйти. И будьте вы прокляты!

Я вышел, закрыл дверь на ключ и направился по коридору к выходу. Пока еще кругом было спокойно, На лестнице встретился кто-то из сотрудников.

- Вы не видели шефа, мистер Богроуф? Его здесь спрашивают.

- Кажется, он собирался в Санта-Дору,- соврал я спокойно.

После схватки с Флетчером и уничтожения "Вериты" я, как ни странно, почувствовал себя спокойнее, только где-то в глубине болела раной мысль о Хосе Бланке.

Была уже ночь. Двор, парк и бетонный гребень стены освещали мощные прожекторы. Уходить через ворота не следовало-в такое позднее время выход инженера за пределы лаборатории вызвал бы подозрение у охраны, Скорее всего, меня просто не выпустили бы. Пятиметровая ограда казалась препятствием, для меня неодолимым. Даже если удастся взобраться по отвесной стене, охрана сразу заметит человека на хорошо освещенном гребне. И все-таки стена-единственное, что мне оставалось. Не спеша, как бы гуляя, свернул я в аллею маленького парка, пролез через кустарник и вышел к ограде. Да, похоже было, что мне не вырваться. Между кустарником парка и стеной оставлено свободное пространство метра в три шириной. Еще на подступах к стене увидят.

Тихо шел я меж кустов вдоль ограды, высматривая какую-нибудь доску или ящик, может быть, лестницу, оставленную садовником. Но парк содержался в образцовом порядке-ничего лишнего. От корпусов донеслись громкие голоса; искали пока не меня, искали Флетчера. Охрана-то знала, что он не уехал в Санта-Дору. Может быть, ему удалось освободить руки от провода, и он сейчас бьет в дверь табуретом, призывая помощь. Интересно, что он сделает со мной? Уничтожит сразу? Или попытается заставить восстановить чертеж "Вериты"? Черта с два! Хватит ли у меня мужества держаться, как тот седоволосый революционер?

Вдруг в темноте акаций послышался не то глухой стон, не то вздох. Я замер. Все тихо, только голоса там, у корпусов, звучали тревожнее и стало их больше.

- Кто здесь?-прошептал я.

Темнота молчала. Потом прошуршали кусты, обозначилась высокая фигура. Я вынул из кармана пистолет Флетчера. Но по сутулости, по вялости движений узнал инженера Шпеера и спрятал оружие.

- Герр Шпеер? Что вы здесь делаете?

- А, это вы, мистер Богроуф. Я гулял. Я здесь часто гуляю. Потому что здесь тишина, да...

Немец подошел и остановился, всматриваясь, склонив .голову набок. Что ж, он все-таки единственный человек здесь, который мне сочувствует...

- Слушайте, герр Шпеер,- зашептал я.- Помогите перебраться через стену.

- Что? Как вы сказали? Через стену? Но это невозможно! Выходить надо через ворота...

- Туда мне нельзя, мне надо бежать, сейчас, сию минуту! Иначе Флетчер и этот... бывший гестаповец... Вы поможете мне, Шпеер? Ну! Да или нет?!

- Боже мой, мистер Богроуф! Я не знаю... Я боюсь...

Вся его длинная фигура выражала полнейшую растерянность,

- Боитесь! Ну и черт с вами!-мне некогда было уговаривать и я шагнул прочь.

- Боже мой!.. Подождите, мистер Богроуф, я только... Что я должен делать?

- Мы подбежим к стене, и я встану вам на плечи. Как только взберусь наверх, бегите к себе в комнату или в бар.

- Ну да, ну да... О, я всегда думал, что вы не... Но я хотел только тишины! Боже мой! Железный канцлер Отто фон Бисмарк говорил: "Если вы не касаетесь политики, не воображайте, что и политика не коснется вас..."

- Aх, да бросьте вы философию! Скорее, герр Шпеер!

Я схватил его за рукав.

Высокий рост немца очень пригодился. Он только

успел прохныкать свое "боже мой", как я уже ухватился за бетонный гребень и, напрягшись, подтянулся.

- Удирайте, Шпеер!