Два Генриха

Копыта коней застучали по деревянному настилу. Агнес поглядела вниз. Лишь блики огней указывали, что там вода. Сколько до нее – неведомо; какой глубины ров – можно лишь догадываться. Берега глинистые, скользкие; оступись – обратно уже не выберешься. Не сам утонешь, так убьет камень, брошенный со стены.

Но вот мост кончился, и проехали сквозь другой проем под угрожающе устремленными на жертву остриями прутьев поднятой железной решетки. И тотчас двое стражников побежали искать дворецкого.

– Ого! – воскликнула Агнес, соскакивая с лошади и окидывая взглядом темную громаду зданий перед ней. – Сдается мне, Ноэль, мы попали в чертоги царя Соломона! Что было раньше: ров, насыпь, палисад, мост через ров, за ним двухэтажная башня. На верхнем этаже живет сеньор, внизу – конюшня, скот, склады. Вот и весь замок. Каково же по сравнению с ним жилище графини? Это же город в городе, Латеран в Риме! За нашими плечами остались ворота святого Иоанна; черт возьми, не хватает только храма Святого Спасителя рядом! Впрочем, кажется, я различаю колокольню меж крышами зданий.

– Жаль, что сейчас вечер, – отозвался Ноэль, пытаясь разглядеть при слабом освещении от факелов и свечей в окнах замковые постройки. – Наверное, здесь есть на что посмотреть. А сейчас слезай с лошади, кажется, они разыскали дворецкого. Вот он направляется к нам.

Действительно, это был тот самый Жером, о котором говорила Адвиса, – невысокий, полный, подвижный человек с живыми глазами, насколько это угадывалось при неверном освещении. Поглядев на перстень, он тут же отдал распоряжение насчет конюшни и корма для лошадей, а сам повел гостей в замок, попутно интересуясь всем, что касалось их неожиданного приезда.

Они поднялись по витой лестнице на третий этаж башни и оказались в просторном, но темном и сыром зале. Слуги, уже получившие распоряжения, торопливо разводили огонь в очаге и зажигали подсвечники на столе и двух тумбах по краям камина.

– Ужин нам сюда! Поживее, раззявы! – подгонял слуг дворецкий, он же сенешаль. – Да побольше дров!

Он оглянулся, набросился на тех, кто возился у очага, кроша поленья на мелкие щепы и борясь с дымом:

– Бездельники, опять принесли сырых дров! Вот я научу вас разводить огонь, всыпав каждому по двадцать плетей!

– Но, господин, в темноте не очень-то разглядишь, – попытался оправдаться кто-то из слуг.

– Какого черта тогда было гасить огонь? Пусть бы горел себе.

– Но госпожа графиня сказала, что вернется не скоро, и мы…

– А ну, марш отсюда! – крикнул Жером, видя, как пламя, наконец, принялось лизать поленья. – А почему не несут ужин, разве я не приказывал? Шайка воров и негодяев! У нас знатные гости, а им и горя мало! Вот вернется госпожа, скажу ей, чтобы задала вам плетей!

– Разве Адвиса Неверская бьет своих слуг? – изумилась Агнес, подсаживаясь ближе к очагу. – Никогда бы не подумала. Нас уверяли, что она весьма рачительная хозяйка, любезная и великодушная, как Веста.

Дворецкий, разинув рот, молча глядел на нее, стоя в нескольких шагах. Потом проговорил – негромко, несмело, не сводя глаз с гостьи, которая тем временем потянулась руками к шлему, собираясь снять его:

– И вас не обманули, клянусь вам! Но про слуг я, конечно, преувеличил, наказывает она их очень редко, только когда… когда…

В это время Агнес сняла шлем и тряхнула головой. Каштановые волосы, вырвавшись на свободу, заструились по плечам женщины-воина.

– Матерь Божья! – пробормотал Жером, отступая на шаг и расцветая лицом. – Так я и знал. Подумал вначале, что вы оговорились, мадам, а потом увидел, как вы подымаете руки… О, сколь изящен был этот жест!..

– Неужели? – бросила на него Агнес игривый взгляд. – Значит, друг мой, меня выдал жест? Плавное, кошачье движение моих рук? Впрочем, кажется, я действительно забылась, и тебе осталось только получить лишнее тому подтверждение. Что ж, значит, нечего таиться.

И Агнес назвала ему свое полное имя, указав на род матери (сестра императора Конрада) и упомянув родство с домом герцогов Нормандских. Бедный дворецкий, услышав, едва не упал на колени. Ноэль, увидев, как у него подогнулись ноги и отвисла челюсть, от души рассмеялся. Жером тем временем попытался что-то сказать, но вместо этого невнятно забормотал какие-то оправдания по поводу нерасторопности слуг и сырости в помещениях башни.

– Вы разве не разбрасываете по полу солому? – спросила Агнес. – Так поступают всюду, когда хотят избавиться от сырости.

– Увы, госпожа, мы так не делаем, – виновато развел руками Жером. – Башня ведь не жилая, в ней никто не спит, для этого существует пристройка с левого крыла. А в башне графиня развлекается со своими вассалами, принимает гостей и устраивает Советы.

– Так я и подумала, – сказала Агнес, кивнув на пол, выложенный разноцветными квадратами плит, чего она никогда не видела в замках баронов.

В это время раздался собачий лай; два огромных пса ворвались в зал сквозь раскрытые двери и тут же бросились в разные стороны. Послышался писк, за ним рычание, какая-то невидимая борьба в темных углах, снова рычание, звук погони и вновь борьба.