Два Генриха

– Мыши и крысы, – пояснил дворецкий, удрученно разводя руками. – Чуют: где человек, стало быть, тут и еда. Управы на них нет, как попадают сюда – неизвестно. Вот держим обученных собак, истребляют эту заразу.

Но брата и сестру это нисколько не удивило: такое они видели не впервой, так же как и летучих мышей, которые время от времени проносились под темным потолком с балками крест-накрест.

– Да вы поближе к огню, сеньор, – обращаясь к Ноэлю, услужливо вытянул руки в сторону камина дворецкий. – Зал большой, его не обогреть. Тут и летом холодно: стены толстые, окна узкие, солнце не пускают. Да и темновато… Хотите, запалю факелы, их много на стенах. Станет светлее.

– Ни к чему, – махнул рукой Ноэль. – После ужина отведи нас на покой. Можешь не утруждать себя поисками отдельных комнат, мы разместимся в одной, если там две кровати.

– И если не холодно, – прибавила Агнес. – Нам столько пришлось выстрадать в пути, что как о манне небесной мечтаем о теплой постели, где можно выспаться всласть.

– Вам будет предоставлена лучшая комната, сеньоры, – угодливо поклонился Жером. – Она небольшая, и в ней тепло. Нет ни крыс, ни мышей. Госпожа графиня держит ее для почетных гостей.

– Именно про эту комнату нам и говорила графиня Неверская, – подмигнула Агнес брату. – Сказала еще, что спросит у дворецкого, так ли он поступил, как она пожелала. И если тот посмеет в чем-либо не угодить знатным господам, коим она велела дожидаться ее возвращения…

– Мадам, клянусь посохом папы римского, я сделаю все как надо. Вам не в чем будет меня упрекнуть. А вот и ужин! Стол вам поставят сюда, прямо к огню… А теперь, с вашего позволения, сеньоры, я оставлю вас, чтобы сделать необходимые распоряжения.

– А наш оруженосец? – кивнул Ноэль в сторону саксонца, жавшегося к камину. – Ведь он так же голоден, как и мы. Кстати, ему не на что сесть. Полагаешь, он будет есть стоя?

– Стул сюда, живее! – закричал дворецкий на слуг, расставлявших на столе всевозможные блюда и вино. – Олухи, вы что, ослепли? Не видите разве, что гостей трое?.. Стадо безмозглых ослов! Стойте здесь и исполняйте любое желание сеньоров. И упаси вас бог ослушаться или сделать что-то не так!

И дворецкий, погрозив слугам кулаком, исчез в галерее, которая вела в покои обитателей замка.

Ноэль проснулся первым. Открыл глаза и, не вылезая из-под одеяла, осмотрелся. Над ним невысокий сводчатый потолок, в изголовье – ромбовидное окно с цветными стеклами. Оно выходит на восток; солнечные блики играют всевозможными расцветками на противоположной стене, где камин. Кровать на шести ножках, под пологом; такая же у Агнес, что спит напротив, по другую сторону окна. В изножье каждой кровати по два стула со спинками. Пол устлан коврами. На стенах тоже ковры, на них вытканы библейские сюжеты, звездное небо, поля, леса с животными, океан. Над камином висит оружие, правда, его немного: два меча, кинжалы, алебарды. Между камином и кроватью Агнес – дверь, единственная; у этой двери, развалившись на шкуре, а другой шкурой укрывшись, посапывает верный оруженосец. Рядом с ним меч, за поясом кинжал. Невозможно войти, не наступив на него. Первым умрет, коли придут враги, зато сеньор успеет проснуться. Таков удел оруженосца, его правило. Арни никогда от него не отступал, был предан хозяину, как пес: не смыкал глаз всю ночь напролет, когда ночевали в поле, и свертывался калачиком у двери, если спали в помещении.

Ноэль встал, зевнул, потянулся, поглядел в окно и принялся будить сестру. Арни не нуждался в этом: вскакивал на ноги, как и сейчас, при малейшем шуме.

Они вышли в галерею, но не успели попасть в коридор, как их обступили слуги с тазами, водой, полотенцами. Кто-то побежал первым доложить дворецкому, рассчитывая тем самым заслужить похвалу. Так вышло или нет, не известно. Примчавшись, Жером любезно осведомился, чем угодно заняться господам. Агнес пожелала тотчас выкупаться. Ноэль одобрил, и для всех троих стали греть воду. Вымывшись и позавтракав, брат с сестрой в сопровождении неизменного дворецкого отправились бродить по замку.

Агнес надела женское платье, свободно распустила волосы. Жером на какое-то время будто окаменел, не в силах отвести от нее глаз. Глядел, правда, снизу вверх, но взгляд, помимо восхищения, выражал еще что-то, ускользавшее от Агнес. Она припомнила, что так смотрел на нее Полет, когда они прощались на землях Италии. Но шут боготворил эту женщину, может быть даже, был безнадежно влюблен. Агнес понимала его и простила бы ему всё. Но этот дворецкий!.. Какого черта он вытаращился на нее?

– В чем дело, приятель? – окинула она его насмешливым взглядом. – Ты уставился на меня так, будто увидел Химеру.

– О, скорее Афродиту, сеньора, – растянул губы в подобострастной улыбке Жером. – Если бы вы знали, как идет вам женский наряд… Но прошу простить, – внезапно осекся он, – я, кажется, забылся. Чего доброго, ваш муж рассердится…

– Муж? – изумилась Агнес. – Кого ты имеешь в виду, моего брата? – И она, расхохотавшись, взяла Ноэля под руку.