Два года в тундре

С Легостаевым пришли четыре колхозника. В их табуне нашлось всего четыре оленя из стада экспедиции. Чуванцы брались перебросить грузы отряда обратно на Еропол, но только с появлением снега. С первыми же заморозками они предлагали перебросить экспедицию на реку Яблоновую. Для отряда это имело смысл в том случае, если бы была возможность зимою продолжать работу, т. е. пересечь Полынский хребет и выйти на Колыму. Меньшиков решил пойти пешком до стойбища чукчей и выяснить, не согласятся ли они зимним путем перебросить людей до первого поселка на Большой Анюй, приток Колымы.

Нагрузившись заплечными мешками, работники отряда отправились на реку Яблоновую. Сторожить лагерь остался один Тото.

Через два дня вышли к реке. Недалеко от ее устья встретили приток, по долине которого спустились с перевала, где и нашли яранги чукчей Нататымлина и Палятау. У яранг встретили одних только женщин, — все мужчины ушли с табуном на летние пастбища в горы. За рекой, в полтора километрах, находились яранги чуванцев Айи и Аттувия.

У Нататымлина и Палятау своих оленей было мало. Необходимое для отряда количество можно было достать только у местного богача Калявинто. Итти до его лагеря надо было не меньше трех-четырех дней, поэтому Меньшиков уговорил Аттувия сходить и позвать Калявинто, чтобы тем временем отряд мог бы продолжить свою работу.

Чуванцы отправились в гости к Айн, а на следующий день чукча Палятау был в гостях у отряда. Меньшиков стал рядить их в проводники. К сожалению, Айи был один со стадом и пойти не мог, а Палятау соглашался тишь при условии, если ему разрешит итти Калявинто.

До революции Калявинто был старостой. Владея табуном оленей в четыре-пять тысяч голов, он распоряжался также и оленями своей сестры и племянников Куттевин и Тенетеу, у которых оленей было около восьми-девяти тысяч. Таким образом, в распоряжении Калявинто было больше двенадцати тысяч голов. Три лагеря батраков, по шести яранг в каждом, обслуживали его стада. На него же работал и Айн. Калявинто был шаман, и это еще более увеличивало его власть.

Через три дня Калявинто явился в сопровождении четырех батраков. С ним пришел Этилин, делегат съезда, с которым Меньшиков уже был знаком. На съезде Этилин упорно отстаивал своего хозяина и говорил, что у Калявинто чукчам живется хорошо.

С приходом гостей два чайника поочередно грелись на костре, — долг вежливости прежде всего требовал угостить путников. Пришли Нататымлин, Палятау, Айи и Аттувий. Палатка не вмещала всех, поэтому расположились прямо у костра, на разостланном куске брезента.

Когда закончилось угощение, Фома приступил к переговорам, которые неожиданно быстро закончились в благоприятном для отряда направлении. Калявинто согласился по первопутку доставить отряд до Пятистенной — первой заимки по реке Большой Ашой. Сейчас же был написан договор, и Фома заверил, что чукчи обязательно его выполнят.

Короткое полярное лето было уже на исходе. Впереди предстоял трудный зимний переход на Колыму. Путь был совершенно неизвестный. Фома отказался итти дальше. Выручил старик-чукча Иллепек, живший и породнившийся с чуванцами. Он отлично знал чукотский и ламутский языки и немного говорил по-русски. Риккеу тоже вызвался итти с партией до Пятистенной.

Меньшиков предложил Легостаеву и Баклану решить самим — итти им на Колыму или возвратиться вместе с Фомой в Еропол. Рабочие решили возвратиться и занялись подготовкой к дороге. До Еропола предстояло пройти пешком по тундре свыше двухсот километров. С чуванцами договорились, что они с первыми заморозками, когда исчезнет мошка, перебросят лагерь экспедиции на реку Яблоновую, откуда можно будет начать движение вместе с чукчами.

Через несколько дней Фома и рабочие покинули лагерь. Чуванцы должны были притти с оленями не раньше чем через месяц. На это время Риккеу отпросился домой к своей семье.

ГЛАВА XI

Работа отряда Скляра подходила к концу. Омрелькот оказался славным парнем. Он вызвался проводить Игы с табуном к инпенекуильским чукчам. Таддлеевские чукчи были, по его словам, ближе, но Омрелькот не знал, как к ним сейчас можно пройти. Он хотел только предварительно сходить домой, чтобы отнести детям муки и риса, обещав вернуться не позже чем через два дня.

— Ждите, приду обязательно!

В ожидании его прихода часть оленей пристрелили на пищу. Туши сложили в яму, набитую льдом, сверху ее прикрыли хворостом, засыпали землей и выстроили шалаш. Палатки установили накрепко, в ожидании окончания распутицы. Между двумя радиомачтами протянули антенну; астро-радиопалатку поставили поодаль, чтобы можно было спокойно делать наблюдения и принимать сигналы. Собак привязали к кустам на снегу. Лагерь расположился на речной террасе, возвышающейся метров на 25 над неширокой поймой.