Два игрока бросают вызов всему миру

Айнцих продолжил отдавать приказы, опираясь лишь на гипотезу. Если вычислить боевую силу противника невозможно, то что остается делать? Ответ очевиден: повиноваться подаренному им голосу сердца.

«Если сила врага неизвестна — предскажи все непредсказуемое. Не пытайся ничего понять или вычислить: доверяй лишь собственной интуиции», — так завещала им Шви.

В тронном зале Авант Хейма семьсот одно живое существо, притворяющееся машиной, готовилось к последнему, самому важному бою.

— Цель: Артош. Его эссенция предположительно меняет свою форму и законы физики каждую секунду.

— Тогда мы адаптируемся к этому каждые полсекунды. Разве это для нас невозможно?

— Найн![28]

Кто бы он ни был, чем бы он ни был...

— Если эссенция существует, мы сможем ее уничтожить. Это наша миссия! Желаю всем боевым единицам удачи. Аус!

— Яволь!

Экс-макины образовали строй и, вскричав «Лёзен!», всем скопом бросились в атаку.

— Что ж, — ответил Артош, и его слова эхом прогремели по всему континенту. — Яви всему миру мощь моей эссенции, мои злейший враг!

* * *

Тем временем Рику, оставшийся один около «Штерн Мартера», думал: что он вообще здесь делает? Он уже давно проиграл, а это была лишь жалкая попытка сжульничать...

— Заткнись. Не думай об этом, — сказал он вслух самому себе и проверил, надежно ли заперто его сердце.

Все в порядке: закрыто. Он еще мог продолжать.

Далеко на горизонте он едва мог различить силуэт Авант Хейма. Как раз сейчас там «неодушевленные предметы» пытались изолировать эссенцию Артоша, никого не убивая. Ему оставалось лишь дождаться их сигнала и нажать на спусковой крючок.

Вдруг он услышал голос, от мощи которого завибрировала и всколыхнулась вся планета, словно от землетрясения.

Он возвещал: «Небо, земля и все, что живет на ней! Услышьте!»

То был глас настоящего бога, сильнейшего из всех древних богов.

— Так вот что такое «поражение». Интересно. Это была славная битва, безвестный слабейший! — прогремел бог, уверенный, что Рику его слышит. — Гордись — ты был для меня достойным противником.

Тут единственный уцелевший черный глаз Рику ослепила яркая белая вспышка, озарив багровое небо. Все происходило так, как говорил ему Айнцих, — это был знак того, что эссенция Артоша «изолирована». Так он должен был думать.

Рику, конечно, понимал, как обстоят дела на самом деле, но не мог себе в этом признаться.

Рику помотал головой и положил палец на спусковой крючок «Штерн Мартера». Никто из экс-макин не возвращался... Но и этого Рику не замечал. Делал вид, что не замечал. И даже сам Артош словно поддержал его спектакль — он ведь не сказал, что его убили.

— Каким-то чудом... я продержался... — проговорил Рику, чувствуя, как вот-вот сломается замок на его сердце.

Он повторил про себя правила, которые сам же и придумал.

Первое: никого нельзя убивать.

Второе: никто не должен погибнуть.

Третье: никто не должен о них узнать.

Четвертое: все средства допустимы. Ах да, это правило было своего рода лазейкой. Например, можно было не считать Шви и остальных экс-макин за живых существ. Можно было закрыть глаза на то, что «инструмент» дал сбой и нарушил правила... Можно было строить дурачка и притворяться, что ни одно из правил не было нарушено.

Рику горько усмехнулся: что это было, если не лицемерие? Но даже экс-макины — квинтэссенция логики и последовательности — приняли участие в этом спектакле. Он не мог так просто взять и отказаться от всего — ведь так хотела Шви.

То, что они отпустили друг друга, было ошибкой, которая стоила им победы. Но у него еще был шанс добиться хотя бы ничьей. Именно поэтому экс-макины и назвали свое оружие, призванное пробить оболочку планеты и тем самым сломать саму игровую доску, «Штерн Мартер» — «истязатель звезд».

— Ну что ж, ничья так ничья... Извините, боженьки, — сказал Рику и нажал на спусковой крючок гигантского, похожего на трубу ружья.

В тот же миг он почувствовал, как это огромное, превосходившее его по росту оружие словно начало высасывать отовсюду энергию, а еще через мгновение выстрелило. Семьдесят процентов от силы, совсем недавно едва не стершей в порошок половину континента, собранные в один тонкий, словно игла, луч, пронзили землю, добрались до ядра планеты и взорвали его магические контуры.

С точки зрения Рику это все заняло всего секунду. Но именно в эту самую секунду замок на его сердце, наконец, не выдержал.

— Да какая к черту «ничья»?! В каком месте это ничья?!

Глазу его вернулась жизнь, и он выплеснул всю скопившуюся за это время боль, сдерживать которую он больше не мог.

«Сколько погибло? Сородичи Шви... Другие живые существа... Крылатые... Сколько всего погибло?!»

Он обманывал самого себя, используя любовь Шви как предлог!

Говорил себе, что это последние жертвы, принесенные для того, чтобы закончить вечную войну, унесшую бесчисленное количество жизней... Но Рику хотелось убить самого себя за такие оправдания.