Два клоуна

Корзина полная, без меры,

Я оглянулся и присел,

Лес незнакомый, старый, серый,

Шар солнца закатился, сел.

И понял я: меня в чащобу

Завели́ ведьмины круги.

Я испугался, лоб потрогал,

Стемнеет скоро – и ни зги.

И я рванул через валежник,

Ломился, как медведь-шатун,

В лицо хлестали листья, ветки,

Морочил голову колдун.

Я еле выгреб на дорогу,

Домой уж затемно приполз,

Устал, ругал себя: «Ей-богу,

Куда же чёрт тебя занёс?!»

Лег спать. Заснул мгновенно.

Мне снился лес:

Он пах листвою прелой,

Кислицей, острою осокой…

Мне снилось,

Что я был высокий,

Красивый, молодой…

И мысль – беги, беги, беги.

Мне снился лес,

И ведьмины круги.

Пилигримы

Мимо ристалищ, капищ…

И. Бродский

Я видела пилигримов,

Шли они мимо баров,

Мимо витрин зеркальных,

Мимо холодных каналов.

Лица их были угрюмы,

На лоб капюшон натянут,

В глазах бесконечные думы,

И губы в улыбке вянут.

Видела их на Невском,

Видела их в метро,

Трудная жизнь – не по-детски

Спину согнула, обожгла нутро.

Не босы они, не раздеты,

Но тяжело шагают.

Дают сами себе обеты,

И сами их выполняют.

Им выпала трудная доля,

Без шор и без указаний,

Понять, где кончается воля,

Как жить, заслужив признанья.

И вот эти взрослые дети,

Выбрав дорогу странную,

За всё в этом мире в ответе,

Они, пилигримы-странники.

Я видела пилигримов,

Шли они мимо баров,

Мимо витрин зеркальных,

Мимо холодных каналов…

* * *

И слышался звон с колоколен…

А мимо заброшенных кладбищ,

Шли сильно уставшие воины,

Вдоль старых заросших капищ,

Мимо чёрного бронепоезда,

По поздне-осенней хляби,

По выцветшему серому городу,

Шли победители гордые.

Молчание

Молчание бывает неловким.

А бывает намеренным:

Это такая уловка,

Чтобы сделать тебя неуверенным.

Молчание – красноречиво:

От восхищения, от радости.

Бывает другая причина:

Чтобы не сказать гадости.

Молчание бывает убийственным:

Вы хвалили, но вы лицемерили,

Стараясь выглядеть искренним,

Вы врали, и вам не верили.

Молчание бывает печальным:

Что сказать, когда нет слов,

Обнимаешь друга в отчаянии,

Слёзы – для слабаков.

Молчание бывает каменным:

Ты прощенья просил за всё,

На могиле на маминой,

И не слышал ответа её.

Я предстану перед Всевышним,

Откупиться не хватит монет,

– Я поэт, – прошепчу еле слышно,

Что Он мне промолчит в ответ?

Падший ангел

Интересно,

Простил Он предавшего,

Бывшего, лучшего,

Падшего ангела?

А ты, предавший

И ставший демоном,

Сожалеешь о том,

Что сделано?

Или ты упиваешься

Властью,

Счастлив,

Гордишься тем,

Что под твои

Знамёна

Встало много

Таких разных,

Порою просто

Несчастных,

Но, в основном,

Всё же злых,

Коварных

И жадных людей?

Вороватых,

Душой лохматых,

Отвратительных —

Хуже зверей,

Алчных, наглых,

Самовлюблённых,

Лицемерных,

Тщеславных,

Гадких,

На предательство

Также падких,

Неужели ты

Так хотел?

Главным быть

Среди этой

Швали?

Брось! Вернись!

Упади в колени!

Ну зачем тебе

Власть над теми,

Кого ты

Презираешь сам?

Margaritas ante porcos

Всегда можно договориться,

Если этого оба хотят,

Можно не понимать, можно злиться,

Но можно договориться.

А если один против,

То ты сорвёшь голос,

Зубы сточишь до дёсен

Не убедив.

Всё просто – он договариваться

Не хочет,

И потому диалог

Превращается в монолог,

И печален итог.

Ты в отчаянии —

Договориться не смог.

Нет – это он не хотел,

А тебе урок.

Вспомни, как Он говорил

Margaritas ante porcos[1].

Жаль, не сразу мы понимаем,

Кто перед нами.

Куст смородины

Куст смородины, весь наряженный,

Жемчугами сияет чёрными,

В лесу ягоды красные, сладкие,

А мир занят своими войнами.

Посмотри, как поля все раскрашены

Васильками воздушными синими,

Колосками пшеницы тяжёлыми,

А мир занят своими минами.

Над землёю небо высокое

Режут крыльями ласточки, ястребы,

Чуть пониже порхают бабочки…

Мир захвачен военными гангстерами.

Мир – совокупность всех форм материи,

Война – конфликт интересов,

Если хочет фиалка вырасти,

Ей уступит травинка место.

Ничему нас не научили

Хиросима и Нагасаки,

Ни Хатынь, ни пустыни Сирии…

Мы не помним или забыли?

И всё шире Калинов мост,

На котором битвы идут,

На том берегу тишина и погост,

А на этом – смородины куст

Плачет чёрными жемчугами,

А мы давим его сапогами.

Не твой день

Бывает, с утра понимаешь

Сразу, что день не твой:

Проспал, опаздываешь, кошку пинаешь,

Всё не так! Боже мой!

По пути собрал все светофоры,

На заправке бензина нет,

Везде пробки, везде заторы,

Телефон вдруг сдох, пропал Интернет.

На работе – выговор сразу,

Всё срочно – ещё вчера!

Без обеда и без припасов,

К концу дня ты ни два и ни полтора.

Чуть живой, злой и голодный,

Добираешься ты домой,

На столе стоит чай холодный…

Всё не так! Боже мой!

И вдруг сквозь ночь и сквозь время

Звонок. От тебя:

«Я почувствовала и прилетела.

Встретишь?» – «Да».

Усталость рукой смахнуло,

Мчу за тобой счастливый,

Светофоры зелёным моргнули,

Провожают красным ревниво.

«Я насовсем вернулась,

Примешь?» – «Конечно, да».

Лучший день в моей жизни случился,

Вот бы всё это навсегда.

Я вёз её мокрыми улицами,

Улыбался и пел в душе́,

Фонари кланялись нам ссутулившись,

Правда – с милою рай в шалаше.

На работу теперь провожают,

К ужину ждут, встречают,

Меня любят, меня понимают

И на моём плече засыпают.

Мой худший день обведён

Фломастером красным,

Жизни путь освещён.