Два конца, два кольца и межгалактическая жвачка (СИ)

Последняя мысль, как кажется, была высказана вслух - дракон фыркнул и плюнул в стену пламенем. Дальнейшее запомнилось парикмахеру чередой картинок в калейдоскопе: съеживаются обои, горящие волосы на полу, краска пузырями на столе, едкий черный дым от занявшихся огнем флаконов с "химией"; и апельсиновое безумие, что молотит крыльями посреди комнаты. Рука судорожно срывает пломбу с огнетушителя...

Он сел на постели, тяжело дыша.

В комнате царил покой. Тиканье часов, сонное бормотание улицы, приглушенный лай из-за стенки - обыденность укутала Сергея Петровича, словно теплое одеяло. Это чувство убаюкивало, затягивая в омут воспоминаний, но сигнал будильника все разрушил.

Парикмахерская всегда открывалась ровно в девять часов утра.

Улица встретила его осенней сыростью и стылым ветром. В воздухе кружились листья - красные, желтые, багряные, они вызывали у Сергея Петровича смутную тревогу. Неприятное предчувствие все усиливалось, так что последние метры он едва ли не бежал.

Дверь оказалась не заперта.

Здесь прогулялся Мамай рука об руку с Атиллой - огнем и мечом, так сказать. Стены были в копоти и ошметках порванных обоев. Жженная бумага по полу, словно пожухлая листва. Вонь от подпаленного линолеума, гелей, шампуней не выветрилась до сих пор, несмотря на разбитое окно. А сильнее всего пахло горелыми волосами. Глядя на это непотребство, Сергей Петрович вспомнил вчерашний вечер - весь, до мельчайших деталей. Странного визитера, их сражение, удачный выпад бритвой. Оранжевый шар жвачки, лопнувший драконом, и пламя, что расплескалось кругом. Сумасшествие.

Что-то звякнуло под ногами.

На полу валялся колокольчик. Тот, что всегда висел над дверью, предупреждая о посетителях и навевая сентиментальные мысли об Англии, дворецком, гулком эхе замковых коридоров и жаре камина. Все-таки он был для Сергея Петровича чем-то большим, нежели обычной безделушкой. Именно поэтому то, что колокольчик брошен среди мусора, шокировало парикмехера сильнее, чем весь прочий разгром. Долгое время он стоял на пороге - молчаливый, недвижный, как скала. Взгляд бесцельно метался по комнате, словно чайка над волнующимся морем. Подобно ей он пытался нащупать прореху в пелене грозовых туч, какое-нибудь светлое пятно, чтобы победить бурю, что бушевала в душе, - и не находил. Пробовал Сергей Петрович выразить свое негодование и словами, но то ли от избытка чувств, то ли от нехватки самообладания выходило что-то нечленораздельное вроде "Уйааааахаахаааоооееееууух".

В конце концов победил здравый смысл. От мысли, что кто-то еще может увидеть весь этот бедлам, Сергей Петрович разом обрел и речь, и способность двигаться. Он торопливо запер дверь и скрепя сердце принялся за уборку.

*

Их было пять.

Синий, зеленый, красный, желтый, фиолетовый - пять шариков, в диаметре чуть больше монеты. Он мог бы поклясться, что никогда раньше не замечал их в парикмахерской. Да и в других местах тоже, если подумать. Идеальной круглой формы, твердые и весьма увесистые; Сергей Петрович с трудом представлял, зачем может быть изготовлена подобная штуковина. Слишком тяжелая, чтобы служить украшением или, скажем, конфетой. Поскоблив шарик опасной бритвой, парикмахер задумчиво хмыкнул. Ни тебе дефектов структуры, ни краски. Ничего.

- Чепуха, - резюмировал он и ссыпал разноцветную нелепость в мусорное ведро.

Трыньк-дзинь-дзиньк.

В воздухе растекся мелодичный перезвон, чем-то похожий на "музыку ветра", популярную как у жителей таинственного Востока, так и у разномастных любителей "фэн-шуя" здесь, в Самаре.

- Однако, - только и смог сказать Сергей Петрович.

Пошарив в мусоре, он вытащил красный шарик, чтобы тут же бросить его на пол.

Дзинь-дзи-дзиньк! Как показалось, звук вышел резким и отрывистым, словно армейская команда. Шар быстро покатился к двери и был пойман парикмахером лишь у самого порога.

- Однако, - протянул Сергей Петрович.

И впервые за долгое время смог улыбнуться.

*

Минула неделя с того дня, когда парикмахерская и ее хозяин сообща выдержали нападение неизвестных существ. На ремонт пошли почти все сбережения, но Сергей Петрович не расстраивался - оно того стоило. Все кругом сияло новизной и яркими красками, даже вместо деревянной рамы появился прогрессивный ныне стеклопакет.

Лишь над дверным проемом больше не висел медный колокольчик.

Зато на столе, в окружении флаконов, ножниц и расчесок стояла фруктовая фаза. Возьмешь ее в руки - и вовсю катаются по хрустальному дну разноцветные шарики, дзынькая и тренькая. А Сергей Петрович в такие мгновения закрывает глаза, представляя себя где-нибудь в буддийском храме или древнем восточном замке, разодетого во все эти шелковые кимоно. На поясе у него мечи, взгляд невозмутимый, и повсюду снуют дворецкие в кимоно, не забывая каждый раз бить поклоны. Дальше шла чайная церемония - очень-очень длинная, как он помнил из книг. Поэтому неудивительно, что на этом моменте его грезы всегда кто-нибудь да прерывал.

Так и сегодня.