Два короля (СИ)

— Это был слишком удобный, слишком локальный взрыв для рудничного газа. Но официально — да, конечно.

Лэрге понимающе кивнул:

— Вы считаете, что это подстроил король?

— А по чьему ещё приказу это могло случиться? Эта страна несвободна, дорогой граф — не только потому, что её завоевали, но и потому, что её подданные не могут свободно жить и мыслить. Иначе их просто уберут. Я молчу об этой идиотской системе с фамилиями. В позапрошлом году я создала один препарат, способный очень быстро залечивать различные нарушения кожных покровов — в том числе, и очень серьёзные. Так меня затаскали по всяким инстанциям! А патент так и не дали… В итоге я сожгла все свои записи и уничтожила разработки. Им это не нужно — мне тем более.

Повисла небольшая пауза.

— Скоро всё изменится, — серьёзно сказал Лэрге.

Жерра недоверчиво глянула на него исподлобья и криво усмехнулась.

— Мне бы твоя уверенность.

***

Элья продолжала танцевать в своём мешковатом синем платье и босиком. Теперь уже без музыкального сопровождения, под хлопки зрителей: начинали Карлен с Мадбиром, а остальные подхватывали ритм.

— Элья, тебе просто цены нет, — говорил Грапар. Без улыбки, просто констатируя факт. — Ты спасаешь нас всех.

Заработать ей действительно удалось довольно много. После Драгарики был Койгиль, потом Барт — довольно крупный город, по сравнению с теми, где им приходилось останавливаться раньше. Здесь жил очередной «сочувствующий» — на жильё тратиться не пришлось.

В последний вечер в Барте Элья, Лэрге, Мароль и Жерра сидели в одной из комнат того гостеприимного дома, где им повезло прожить последние пару дней. Комната была небольшая, небогато обставленная, но довольно уютная. Элья понимала, что это, возможно, последний островок цивилизации перед долгой сложной дорогой — денег на воздухоплав они уже собрали, поэтому дальше будет только путешествие до станции, практически по бездорожью, если верить Грапару, потом перелёт — и море. Поэтому Элья блаженствовала: она сидела на забавном полукруглом диванчике, упираясь спиной в мягкий валик, и лениво разминала босые ступни, горевшие после танца на последней площади.

В комнату бодрым шагом вошёл Грапар с газетой в руках.

— Ну как? — спросил он у Эльи.

— Всё хорошо, — улыбнулась та.

— Тогда всем спать, завтра на рассвете выходим.

— Что пишут? — сидевший в кресле Лэрге кивнул на газету в руках Грапара.

— Вести из столицы. Хочешь почитать?

— Хочу.

Грапар хмыкнул и отдал ему последний выпуск бартовских «Голосов».

Лэрге неспешно развернул газету.

— Тебе же сказали: спать, — не выдержал Мароль.

— Я пока не хочу спать. — Глаза Лэрге скользили по строчкам.

— А по-моему, ты просто пытаешься всем продемонстрировать, что никто тебе не указ. Хотя казалось бы — ты ведь не сам свою фамилию заработал, с чего бы тебе нос задирать?

— Начинается, — проворчал Грапар. — Мароль, у тебя просто пунктик. Понятно, что ты с некоторых пор терпеть не можешь дворян, но не стоит отыгрываться на своих товарищах. Что прошло — то прошло.

Лэрге сидел с таким видом, как будто разговор его не касался вовсе. Прочитал первую страницу, перелистнул. Взгляд на Мароля граф не поднимал.

— А с каких пор ты не любишь дворян? — поинтересовалась Элья у музыканта.

Мароль неопределённо хмыкнул и, откинувшись на спинку кресла, принялся набивать трубку табаком.

— Да был один… — отозвался он. — Учились вместе. В музыкальном. Ну, он как-то раз вывел меня из себя — так же важничал, как наш Лэрге — я и врезал ему как следует. А дворянчик этот возьми да и выхвати шпагу. Буйный тип попался, у них вообще ведь не приветствуется на безоружного нападать. Бесчестно, видите ли… А этот таки пырнул меня пару раз — я еле выкарабкался потом. Меня отчислили, его нет. Просто потому, что у него была фамилия. Дворянская, а не заработанная. То есть, ни он, ни его семья ничего не сделали для того, чтобы к нему относились как-то по-особенному. И всё же именно так к нему и отнеслись. А меня выкинули на улицу. Вот с тех пор и не люблю.

— Какой ужас! — воскликнула Элья. — И ему совсем-совсем ничего не было? За такое положена Королевская Тюрьма! Мне как-то раз господин Дертоль рассказывал одну историю…

— Ничего ему не было, — буркнул Мароль. — Потому что «равенство» в Татарэте — это только красивое слово, фантик, скрывающий пустоту, если не что похуже…

— Перебивать даму нехорошо, — рассеянно заметил Лэрге, переворачивая очередную страницу.

Музыкант, обычно невозмутимый, так и остолбенел: замер в кресле, изумлённо выпучив глаза. И вдруг его лицо свирепо исказилось:

— Слушай, ты…

— Так-так, стоп, — Грапар примирительно поднял руки. — Мароль, в самом деле, нельзя же по одному недоумку судить обо всём шемейском дворянстве!

— Да ты на него посмотри, он же издевается, — процедил Мароль. — Хорошим манерам он ещё меня учить будет… Он же всех нас ни во что не ставит! Предложи я ему свою трубку, наверняка откажется, побрезгует — как же, холоп, плебей!..

— Почему же… — Лэрге положил газету на подлокотник кресла. — Если предложишь, закурю.

У Мароля брови взлетели вверх.

— Ты ведь не куришь, — заметил он.