Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

Забини, увидев в его руках причину этого тона, кивнул, безмолвно соглашаясь. Драко переступил через скамейку и направился к выходу из Большого зала, чтобы уединиться. Чтобы никто больше не видел его эмоций.

Он спрятался за колонну в коридоре, слыша разговоры проходящих мимо учеников. Его пальцы предательски дрожали. Дыхание застряло в глотке, когда взгляд распознал до боли знакомый почерк.

«Значит, не сдох».

«Здравствуй, сын.

Я опечален, что ты игнорируешь мои письма. Надеюсь, в этот раз ты прочитаешь его. Я хочу, чтобы ты нанял мне частного адвоката, чтобы моё дело пересмотрели. Появились новые обстоятельства. Один из здешних заключённых вышел раньше срока за примерное поведение. Это может сработать и со мной. Я придерживаюсь правил и ни разу не допустил выговора в свою сторону. Я требую от тебя помощи, как от сына. Ведь мы семья? Я знаю, что твоя мать открыла счёт в банке на твоё и её имя. Я знаю, что у тебя есть сбережения. Это и мои деньги. Если бы не я…»

Дальше он читать не стал. Руку обожгло пламя вспыхнувшего пергамента. Малфой с каким-то наслаждением смотрел на то, как в руке тлела бумага. С наслаждением обжигался этим огнём, пока его за руку не дёрнули в сторону, сбрасывая на пол бывший письмом обгорелый лист.

— Господи! С ума сошёл? — Гермиона затаптывала ботинком остатки пепла, оглядываясь по сторонам — не заметил ли кто-то всё, что сейчас произошло.

Драко всё ещё смотрел в пол. Чувствовал закипающую злость внутри себя. Как он посмел? Как этот ублюдок посмел? После всего, что он сделал, выйти за хорошее поведение? С его предлогом — «если бы не я».

«Гори в аду, как это письмо…»

Хотелось дышать, но получалось только задыхаться. Хотелось рвать глотку криком, но получалось лишь рычать от отчаяния. Хотелось выдрать эти минуты из собственной памяти и не знать содержания письма. Хотелось. Хотелось. Хотелось.

Он даже не сразу почувствовал, как его пальцы переплелись с её пальцами. Не почувствовал, как легко она потянула его за собой. Не почувствовал, как его усадили на скамейку. Не почувствовал морозного воздуха в лёгких. И не почувствовал, как снег осел прямо на его одежду.

Гермиона стояла чуть позади, словно прикрывая его спину. Ждала, пока он придёт в себя. Во дворе школы никого не было. Здесь тихо. Падающие крупные хлопья снега приглушали любой звук. Даже его быстрое дыхание.

Его ударило какой-то силой. Драко сломался — резко, как стрела, пробивающая кость. И он больше не мог молчать. Больше не мог терпеть.

— Думаешь, я похож на него? — изо рта вырвалось густое облако пара.

Он услышал, как позади заскрипел снег от её неловкого шага к нему. Но ближе она не подошла. Он её просто чувствовал.

— Нет.

Ответ короткий, быстрый. Без секунд на раздумывание. Даже хотелось верить. Но кому он врал?

— Когда-то ты смотрела на меня так же, как сейчас я смотрю на отца…

Гермиона обошла его, стряхнула снег со скамейки и села рядом. Драко чувствовал расползающееся тепло от одежды, которую она заколдовала для него.

— Когда-то ты смотрел на меня так же, как смотрел твой отец…

И он ощутил, как таяла его злость. Как ей это удавалось? Находить нужные слова. Уметь моментально остужать ад в башке.

— Ключевое слово «когда-то», — повторила она. — Всё меняется. И ты. И я.

— Ты всё ещё можешь рассказать в министерство о моей магии, — тянул своё Драко.

— Ты всё ещё можешь сделать так, чтобы я замолчала.

Они опять начали какую-то идиотскую игру в поддавки. Которая, на удивление, нравилась ему. Это ещё один факт, который Малфой открыл для себя, находясь рядом с Гермионой.

И он знал, как мог сделать так, чтобы она не открыла свой рот. Он знал, он пробовал это. И это не обливиейт. Проще заткнуть её рот своим языком, наслаждаясь её дыханием, щекочущим его лицо.

Он опустил локти на колени, зарываясь пальцами в волосы. Посмотрел под ноги, на ровные следы от своих туфлель. Смотрел куда угодно, но не в её сторону, потому что знал, что взгляд соскользнёт ниже — просто чтобы убедиться, что губы Грейнджер вновь сухие. Убедиться в том, что ему захочется их искусать.

— Почему ты сказал, что о нас никто не должен узнать?

Он чувствовал в её голосе эту нотку беспокойства. Словно этот вопрос давно посещал её и теперь нашёл выход.

— Как думаешь, — он задрал рукав рубашки, пальцем зацепил воздух, и через секунду начал царапать кожу. Еще и еще. С силой пока на этом месте не появилась светящаяся нить обета, — можно от этого избавиться?

Гермиона молчала, ковыряя ногтем большой палец. Нервничала.

— Зачем говорить о том, что не продержится долго? — давил Драко. Лучше так, чем давать надежду. Ей. — Зачем рассказывать о том, что ложно?

Вот теперь она смотрела прямо на него и хмурилась.

— Не говори, что всё, что ты чувствуешь — настоящее. Это всего лишь влечение, — он кивнул на её руку. — Это всего лишь идиотская игра, которая сама сыграла с нами плохую шутку. Ты же сама переживала за это? Я не прав? Ты мне говорила, что будет с тобой, если я… — он замолчал, — пропаду.

— Я сотру её, — быстро ответила она, но, казалось, сама в это не верила.

Малфой хмыкнул и потянулся к пачке сигарет.