Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

Джин и Джон вместе провожали её до Косого переулка и как могли растягивали время до очередной разлуки. Гермиона, как в детстве, шла между ними и держала родителей за руки. Они прощались долго. Отец крепко её обнял, попросил писать им письма и предупредил, что они будут ждать её на следующих выходных, а она пообещала всё это исполнить.

Всё будет хорошо…

Грейнджер аппарировала в Хогсмид в надежде поскорее рассказать Гарри новости. Ей хотелось поделиться своим счастьем, потому что она больше не могла его выдержать. Она свернула на длинную узкую улицу, надеясь сократить путь к школе, как вдруг её за кисть схватила рука в кожаной перчатке. Так же блокировав и вторую руку, её толкнули к стене.

— Почему ты так долго?

Ей не дали ответить.

Малфой зацепил зубами кончик перчатки, стянул её и теперь голой ладонью обрамил её подбородок. Осторожно, но напористо, так, чтобы она задрала голову, чтобы…

…чтобы убедиться, как он скучал.

Скучал по лекарству, которое Гермиона дарила ему. Скучал по злому поцелую, точно так же, как и она.

Когда это превратилось в рутину?

Когда они стали позволять себе эту вольность?

Позволять целовать друг друга, когда хотелось?

Кажется, он много курил. Гермиона чувствовала горькую слюну с ноткой вишни. Она чувствовала его нетерпение и горячее дыхание, которое облизывало её лицо, и невольно улыбнулась прямо ему в губы.

— Что? — он отстранился с такой же улыбкой.

— Не мог до школы потерпеть? — отрубила она быстрым ответом, потому что не могла найти причину своей улыбки.

— Не мог…

Они медленно зашагали к школе. Грейнджер крутила в руках снежок, который скатала. Просто потому, что нужно было занять руки. Ей бы хотелось, на мгновение, но хотелось втиснуть свою ладонь в его карман и сплести пальцы, как тогда. Но вместо этого Гермиона обожглась о снег, чтобы остыть, и посмотрела вверх, на звёзды и луну.

— Как мама? — его вопрос простой, без намёка хоть на одну эмоцию в голосе. Скорее, просто из вежливости.

— Папа меня вспомнил, — она выдохнула облако пара. — У меня потрясающее настроение, и ничто его не испортит. Даже если ты сейчас всё испортишь.

— Зачем мне всё портить? — хмыкнул он, пиная сугроб перед собой и глядя вперёд, на школу.

Грейнджер остановилась у ворот, отпрыгнула в сторону и кинула снежок ему в грудь. Засмеялась про себя, понимая, что сходит с ума. Ей хотелось кричать и смеяться. Хотелось всё вместе. Хотелось просто жить, потому что наконец-то всё было хорошо.

— Ну как же, — она пожала плечами, — у нас с тобой всегда так. Я делаю шаг к тебе, ты делаешь два назад.

— Это не беспричинно, Грейнджер, — он отряхнул грудь. — У нас с тобой никак по-другому быть не может.

Гермиона прижалась плечом к колонне ворот. Скрестив руки на груди, она прислушивалась к тишине вечера, разглядывая Малфоя, останавливая взгляд на скулах, которые выделялись в свете тусклого фонаря.

— А как у нас? По-твоему, — спросила она.

Снег хрустел от его шагов. Малфой опёрся о колонну, остановившись напротив Гермионы. Сейчас он сделает то, что она уже выучила наизусть.

В правом кармане — пачка сигарет.

Он прикусит фильтр, чтобы достать одну.

Чуть прищурит глаза, и кончик сигареты вспыхнет.

А после…

А после — долгая первая затяжка.

«Наверное, самая вкусная», — подумала она.

Между ними пробежали два младшекурсника, смехом давя атмосферу вокруг них. Казалось, их вообще никто не замечал. Как вепри на верхушках колонн, они занимали свои места и безмолвно смотрели друг на друга. Грейнджер всё ждала ответа. И она думала, что он не ответит. Гермиона первая разорвала взгляд и перевела его на школу.

Смотрела, как в бесчисленных маленьких окошках горел свет, как снег медленно окутывал замок. Смотрела на острые крыши башен, на которых лежали белые шапки. Как астрономическая башня будто касалась луны…

— Знаешь, — выдохнула она, — ты прав. Хогвартс зимой прекрасен. И луна сегодня красивая, правда?

Боже…

Ужасно хотелось закрыть глаза и уши. Ужасно хотелось отвернуться и спрятать свои горящие щёки. Ужасно хотелось забрать свои слова обратно. Такие провокационные. Такие живые, будто она выдрала их из своего сердца…

Ужасно хотелось услышать его ответ…

Сердце колотилось где-то в глотке. Ей вдруг стало так жарко, что кофта прилипла к спине. Она кусала губы, глядя на то, как Малфой приподнял голову, разбивая всю её надежду. Он смотрел в небо… Он смотрел на луну, чтоб её… смотрел, и через секунду медленно перевёл взгляд на Гермиону, выдыхая из лёгких дым, пряча в нём своё лицо.

— Умереть можно, какая красивая.

Грейнджер прикусила язык от того, что не видела его глаз. Не видела его взгляда. Не знала, куда он смотрел, когда отвечал. Сигарета стала его защитой. Дым скрыл его глаза, построив стену. Ей оставалось только догадываться.

Быть может, это и есть его ответ? Ответ на то, что же происходило между ними. Быть может, это тот максимум, что он мог позволить ей и себе?