Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

— Я убью тебя… — сказал он, переводя взгляд прямо на Мортиферу. Сделал шаг вперёд и увидел, как она дёрнула Гермиону на себя, затаскивая обратно в круг.

— Это ты создала защиту? — бесцветным голосом спросил он.

Мортифера вскинула подбородок.

— Ну хоть это я умею. А теперь…

Она не успела закончить. Его больше ничего с ней не связывало. Драко завёл руку назад, нащупывая палочку Гермионы. Он подвёл раскалённое пламя совсем близко. Сжёг бы всё к чертям. Это произошло резко. Мортифера взвизгнула, пытаясь отклониться от языков пламени и упала вперёд вместе с Гермионой прямо из защитного купола, но тут же поняла свою ошибку. Она за спиной Грейнджер. Нож выбился из руки на землю. Пламя топило и снег. Кажется, Поттер что-то кричал. Империо ослаб, но в нём больше не было необходимости.

Пора…

— Малфой! Опусти палочку, чёрт возьми!

Гарри кричал, но слова не долетали до Драко, они теряли смысл и звук. Пламя, которое окружало их, ударило жаром. А затем слишком внезапно ударило ещё кое-чем. Густым, липким, как будто бы прилипающим к каждой стенке каждого сосуда — болью.

Тупой и безрукой. Мрачной и поглощающей.

Он повернул голову на девушку, которая, привстав на одной руке, пыталась в страхе закрыть лицо. На её предплечье — кровавые моли. Расцарапанные цветы, что он ей оставил. Гермиона дрожала, ей было страшно от творящегося вокруг кошмара. Вот только у него различие с ней в том, что Малфой к кошмарам привык. Они его больше не удивляли.

— Я ненавижу тебя! — хриплым стоном, на одном дыхании. Грейнджер плакала — он был уверен, что она догадывалась: это конец. Конец ёбанного мира.

И его.

И её.

Всё рушилось. Пора.

Драко, хромая, сделал пару шагов в сторону и вытянул палочку вперёд. И с издёвкой, с кривой кровавой улыбкой, произнёс:

— Авада кедавра…

Комментарий к Глава 16.2 И мы рыдаем…

…

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

“Я никогда не видел моря. А там на небе только о том и говорят какие там рассветы, какой закат…”

Камень в руке нагрелся от сильного сжатия. Он не чувствовал сил из-за подавляющих магию браслетов на кистях, но вычерчивал острием рисунок прямо на влажной стене. Аккуратный штрих, а за ним ещё один… Дневного пасмурного света едва ли хватало, чтобы рассмотреть свою работу.

Сколько прошло времени? После того, как он перестал следить за ним? Два, три месяца?

Да…

Три месяца в Азкабане.

Почти сто дней в этой камере. Сто дней дикой, жиреющей с каждым днём тоски. Он убил Мортиферу, но какой ценой.

Он всё потерял.

И в этом «всё» была его единственная. Теперь он это знал.

Теперь знал…

На голом предплечье чернели слова. Их всего три. Дьявол… появились так не вовремя, когда он оборвал обет. Три слова, произнесённые ею…

Я

Тебя

Ненавижу.

Это всё, что осталось от Грейнджер. Метка на руке, насмешливо обещающая, что именно с ней он будет счастлив. Какая ирония…

Счастлив с той, которая его не помнила. Не помнила ничего, что их связывало. Даже на очной ставке во время следствия Гермиона не смотрела ему в глаза. И её метки больше не было. Она её стерла. Конечно, ведь кроме ненависти у неё больше ничего не осталось.

Господи, как ему было жаль…

Как бы он ни хотел проникнуть ей в голову, показать всё, что было — не получалось. Зачарованные браслеты на руках блокировали его магию. Грейнджер уверяла судью о его ужасных злодеяниях, которые внушила ей Мортифера. Драко же уверял судью в обратном.

На весах были его и её воспоминания.

В его — вся их история.

В её — история с печальным концом.

Судья верил Грейнджер. Поттер, как бы ни хотел оставаться нейтральным и хладнокровным ко всему, поддерживал подругу. Гарри передавал ему, что Пенси и Блейз в нём ни капли не сомневались, но слово Грейнджер было самым весомым.

Десятки свидетелей того, как джин показал истинное желание Драко.

Использование непростительного империуса на Гарри.

Укрывание от министерства беспалочковой и невербальной магии.

Пособничество Мортифере.

Даже Майнд дала показания о том, как он её чуть не убил, красноречиво описывая зелёный шар авады в его ладони. И если бы не Гермиона, вовремя подоспевшая, он бы её убил.

Непрямое участие в изнасиловании Гермионы, которого не было, чёрт возьми. Были лишь его воспоминания, как он входил в спальню и видел весь тот ужас, что она сделала. Когда же в омуте памяти от Грейнджер было совершенно по-другому.

В нём Малфой смеялся над ней. Дразнил мужчину, заставляя делать все эти омерзительные вещи, пока не вложил Гермионе в руку нож, чтобы просто посмотреть, кто из них одержит победу.

Боже…

Мортифера внушила ей, что смерть её матери была его прихотью.

Господи. Всё было безумием против него.

Ещё был его отец…

Который, дабы выгородить себя, дал показания, что он мог рассказать министерству о Мортифере, о том, какая она опасная. Люциус говорил, что писал письма сыну об этом. Говорил, что умолял его прийти к аврорам, чтобы они незамедлительно начали поиски этой психопатки. Ёбаный лжец…

Десять лет.

И вряд ли он проживёт в Азкабане больше двух…

Желания бороться за жизнь просто не осталось. Он давно смирился со смертью. Его никто не ждал…