Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

— Нет? — хохотнула Мортифера. — Как благородно… Наш срок — до первого дня следующего года, а после мы оба умрём от неисполнения непреложного обета.

Мортифера подошла к Грейнджер, и она дёрнулась назад, отползая к стене.

— Сначала я подумала, что мне показалось в тот день, в Косом переулке, где вы с Поттером давали автографы. Он аппарировал со мной, и почему-то именно это заставило меня сомневаться. Я поняла, что сердце Драко больше не камень. Он будто защищал тебя от общения со мной, — она села на корточки, играясь с ножом между пальцев. — Стоило мне найти мужчину в Косом переулке, который хвастался всем, какие золотые дети в Хогвартсе и как он горд вновь быть частью школы. Я забрала его личность. Так забавно было наблюдать, как пепел после него стряхивали метлой, словно какой-то мусор на дороге. Ангра Варрис… хороший мужик, кстати. Видела всю его жизнь, но что поделать? Мне нужно было попасть в Хогвартс. И как удачно я застала вас в поезде.

Она резко всадила нож в бедро Гермионы до самой рукояти, вырывая из её лёгких сиплый крик. Просто потому что голос сел. Просто потому что в глазах потемнело от боли и было страшно пошевелиться, задеть ногу. Грейнджер потихоньку умирала. Рывок, и ножа нет. Она сложилась пополам, хватаясь дрожащими руками за бедро, из которого сочилась кровь.

— Вы же даже не потрудились закрыть шторы, пока он трахал тебя! Когда-то так он трахал и меня, — насмехалась она. — И это меня скотски раздражает.

Мортифера схватила Гермиону за волосы, оттягивая голову назад, приставляя лезвие к шее.

— Я отберу его у тебя, — она поцеловала Гермиону в мокрую от слёз щеку. Мазнула губами по скуле вниз, к губам. Гермиона замычала, пытаясь отстраниться, но крепкая хватка потянула её на себя. Мортифера оставила на её губах невесомый поцелуй. — Отберу из твоих воспоминаний его навсегда. Ведь это твой второй раз? Он сжалился над тобой тогда, в мэноре. А значит, восстановить воспоминания больше не удастся…

Нет. Нет. Нет.

Господибоже, нет!

— Лестрейндж научила меня одной хитрости, как бы я её не ненавидела. Она научила меня подменять воспоминания. Я сделаю так, что даже после его смерти ты будешь проклинать его. Будешь думать, что это он виновен во всём. В том, что произошло с тобой в мэноре. В том, что он убил твою мать. Во всём, Гермиона. Я сотру всё хорошее, что могло вас связывать. Чтобы после смерти семью Малфоев проклинали до конца времён. Ты забудешь всё, что между вами было. Я внушу тебе ненависть, поделюсь с тобой ею, и ты ощутишь это вживую… А потом, когда он это все увидит… я убью тебя.

Это соль.

Это просто соль.

Дьявольски разъедающая щёки соль.

Она сильно зажмурилась, пытаясь выжечь на внутренней стороне век всё то, что чувствовала к нему. Пытаясь вшить в сознание свою любовь к нему. Все мелкие моменты. Всё, что они пережили. Грейнджер не хотела сдаваться. Боже. Только не так. Он ни в чём не виноват. Он, господи, этого не заслуживал!

Мортифера приставила палочку к её виску, и Гермиона дёрнулась, мгновенно ощутив боль в ноге. В сердце, в её мире, который рушился. Укол ногтем, и моментальный паралич.

— Вот так-то лучше, — шепнула Мортифера, поглаживая её по волосам.

Гермиона вспомнила их первую встречу, ощущая, как в её голову проникал чужак, и назло не обращала на это внимания. Как Мортифера видела то, что Гермиона так отчаянно пыталась запомнить.

Встреча у ивы, и рывок назад. Его злющий взгляд и «держись от меня подальше».

Подальше у нее не получилось…

Всё осыпалось пеплом.

Его смех. Его забота к ней. Его губы. Его открытая нараспашку душа. Бери — не хочу, он доверял ей. Грейнджер пыталась… пыталась это запомнить. Его доброту к ней. Его заботу. Он истинный для неё. Он — её счастье на руке, что отметила метка. Ведь так! Он — её моли. Он буква «М», что означала только его. Он её мир. Он её жизнь. Он её всё… сердце…

Его:

«Не забывай меня, Гермиона. Никогда не забывай обо мне».

Буквы, сложенные в слова, посыпались вниз. Туда же, к горстке с пеплом.

«Просто… если что-то случится, никогда не забывай обо мне. Ты единственная, кто знал меня настоящего».

Пепел…

Его любовь распыляла теплоту на ресницы, губы венчали голову поцелуем. Тем самым. Последним днём назад.

Всё превращалось в пепел. Просачивалось сквозь пальцы, уплывая.

— Теперь, когда всё кончено, слушай новую историю, которая связывала вас…

Пепел…

***

Драко обошёл застывшего Джона, которого он секундами назад оглушил. Невыносимо было видеть его панику. Чувствовать её. Пропитываться ею. Он смотрел на поднос, который сейчас лежал на краю столика. Поднял его в желании убедиться. На ручке стояла проба…

Поднос был серебряным.

«Я не удержала поднос».

Салазар…

Не может быть. Просто, блять, не может Джин быть ею…

У раковины лежал клочок бумаги, уголок которого был окровавлен. Драко даже не понимал, почему не мог взять его с первого раза. Руки дрожали.

«Давай как раньше. Я прошу — ты исполняешь, а иначе кто-то умрёт. Отгадай, кем будет этот «кто-то». Возвращайся в Хогвартс. И жди моих указаний».