Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

Записка вспыхнула в руке моментально. Малфой ударил кулаком в стену. Ещё раз, и ещё. Взорвал бы что-нибудь.

Хлопок, и его окутал холод улицы Хогсмида, где повсюду сновали люди. Счастливые, поздравляющие друг друга с Рождеством. Слышалась праздничная музыка и казалось, никто не замечал, как толпу разрезал, словно раскалённый нож, Малфой. Почти срываясь на бег к школе.

Первым желанием было сообщить в министерство. Макгонагалл. Кому угодно, чтобы привели помощь, но сердце и знание о том, какой была Мортифера, останавливали его. Она всё исполнит. Он знал это, он видел это множество раз своими глазами.

Его тошнило.

В руке две палочки. И Гермионы, и его. Он просто не мог не думать о том, что она уже мертва. Ему страшно. Дико страшно. Невыносимо страшно. В школе было пусто. Наверняка оставшиеся здесь ученики сидели в своих общежитиях и праздновали Рождество. Драко шёл не разбирая дороги. Открыв первую попавшуюся дверь, он запер её за собой.

Огромное арочное окно переливалось мозаикой от лунного света. Малфой, не чувствуя ног, повалился на пол. Что ему делать? Как он мог?

Неужели здесь, где всё началось, всё и закончится? До тошноты — символично. Драко даже не мог убить Мортиферу из-за ёбанного обета. Он закричал, срывая с себя рубашку. Посмотрел на руку, пытаясь зацепить нить, чтобы вновь попробовать её оборвать. Чтобы сразу умереть. Вместе с Мортиферой.

Кожа на предплечье была вся в его царапинах. Нить чуть светилась, и он схватился за неё в попытке вытянуть, порвать. Прикусил зубами, ощущая металлический привкус во рту. Ничего не помогало. Ничего, Боже, не помогало.

— За что? — закричал он в пустоту. — За что это с ней? Забери меня! Забери лучше меня!

Он смотрел на стену, на которой висела картина осеннего леса. Дождь вместе с листьями опадал на землю. Он ощущал себя так же. Вот только человек — это не дождь и не листья. Когда он падает, это не выглядит красиво.

А он падал.

В пропасть, которую сам же и создал.

Подверг Гермиону опасности.

Не нужно. Чёрт возьми, не нужно было с ней сближаться…

Перед глазами потемнело, а лёгкие хрипели от недостатка воздуха. Слёзы застилали глаза, катились непроизвольно, от боли в сердце.

Драко проебался.

Смертельно.

Его Грейнджер была сейчас в лапах самой беспощадной психопатки. И только Мерлин знал, что она с ней делала.

Каждая попытка вдохнуть воздух будто укорачивала жизнь. Но ему не хотелось мириться. Хотелось бороться за неё, за её жизнь. Пусть лучше сам умрёт. Всё равно немного осталось.

Нить тянулась и тянулась, но не обрывалась с его руки. Он зарычал, крепче сжимая светящийся обет.

«За что!»

Он закрыл глаза руками и тёр их до красных точек. Мыча, раскачивался из стороны в сторону. И вдруг послышался глухой звук падения какого-то предмета прямо перед ним.

Он резко выбил руку вперёд, ударной магией отпихивая от себя нечто и замечая, как какая-то книга врезалась в стену.

Её здесь не было. Чёрт возьми, не было. Драко огляделся, заклятием проверил, один ли он здесь.

Один.

Нога ужасно болела, пока он, хромая, шёл к этому фолианту. Нагнувшись, чтобы поднять его, он почти задохнулся, когда раскрыл корочку…

«Самому отчаянно нуждающемуся…»

Что это?

Он вновь обернулся. И не поверил глазам, когда перелистывал книгу, врезаясь взглядом в строчки. Его начало трясти. Клочок бумаги, выдранный из другой книги, кто-то вклеил на пустую страницу.

Его трясло, потому что чёрным по белому было написано:

«И избавишься ты от обещания, взрастив из счастливых чувств спасение».

Малфой вчитывался. Перечитывал вновь и вновь. Текст был обвит рисунком голубой нити, и это не могло быть другим. Не могло… Это выдранный клочок из потерянного фолианта о непреложном обете. Он был в этом уверен.

Пелена сошла с глаз, а по венам ударил дикий кипящий адреналин. Наступила пара секунд глухой тишины. Он сделал пару шагов назад и упал на колени.

Сердце бешено колотилось. Вот-вот лопнет и растечётся по рёбрам.

Драко разгадал эту загадку моментально. Из счастливых чувств спасение…

Это был патронус.

Господи, патронус, которого он никогда не вызывал. Счастья в нём ни капли не было. Но сейчас… Стоило ли попробовать сейчас, когда выдался такой шанс?

Его затапливало ненавистью к Мортифере и дичайшим желанием жить. Жить, чтобы спасти Гермиону. Спасти ту, кто был ей дорог больше собственной жизни.

В голове зазвучал её смех.

Боже, как она заливисто смеялась.

В голове её:

«М» значишь ты. Для меня всегда это будет Малфоем…»

Её искреннее желание быть с ним. Её чувства. Светлые, томящиеся в нём. В голове — Гермиона, которая бесстрашно хотела спасти его. Блять. В голове все моменты, пережитые с ней.

— Экспекто…. — он растягивал нить на предплечье, покрываясь мурашками только от воспоминаний, которые окутывали его теплотой, — патронум!

В голове её «я скучала. Очень».

— Экспекто патронум!

В голове её «мы справимся вместе».

В голове он чувствовал укрытие в ней. Она та, кто склеивал его по кусочкам. Она та, кто оживил его сердце. Грейнджер та, кого он полюбил…

— Экспекто патронум!