Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

Впервые она чувствовала, как это не важно. Не важно помнить о том, как сильно они друг друга ненавидели. Важно только то, что она предотвратила его смерть. Вот только что. Не дав ему порвать нить непреложного обета.

Вот и всё, что было важно…

— Отпусти, — хрипло попросил он, пытаясь высвободиться.

— Ни за что…

Грейнджер ощутила, как от напряжения лопались сосуды в её голове. Куча вопросов нацелены в висок, совсем как кончик палочки, совсем как чёртов выстрел непростительного, прямо в подкорку, ни на грамм меньше:

Зачем ты это делаешь?

Что с тобой происходит?

Кому ты дал обет?

Почему ты только что чуть не убил себя?

Что здесь делаю я?

— Обещай, что ничего не сделаешь? — шепнула она прямо в его ухо.

— Я мог бы убить тебя прямо сейчас даже не шевеля губами!

Гермиона толкнула его в спину грудью, сильнее стискивая в объятиях.

— Обещай!

— Я уже дал когда-то обещание, — чернота в его голосе густая. — Видишь, что из этого вышло…

Гермиона прислонила лоб к его затылку. Ей хотелось плакать. Она никогда не чувствовала себя такой обессиленной и сильной одновременно, как сейчас, сжимая пальцы на его теле.

— Просто обещай…

Драко расслабился под её весом, и Грейнджер тихонько отстранилась, отползая назад к стене, облокачиваясь на покачивающуюся опору.

Малфой сделал то же самое, сев напротив.

Между ними кусочек выбеленной светом луны комнаты. Видны лишь их ноги, направленные в центр гостиной. Она слышала, как тяжело он дышал. И думала, что Драко слышал и её.

— Надо же, сегодня ты одета.

— Надо же, сегодня ты не разбил мне лицо.

Гермиона нутром чувствовала, что он ухмыльнулся, пусть даже его лица не было видно.

— Можем это исправить, — вновь послышался его голос из темноты.

— Разбить мне лицо?

— Раздеть тебя.

По её коже пронеслись кусачие мурашки. Тело ещё немного колотило, а ладони до сих пор ощущали фантомный жар его кожи.

— Какой же ты подонок, Малфой.

Он не ответил, подтянув ноги к себе, теперь уже скрываясь в темноте полностью. Так даже спокойнее, так не видно монстра. Они всегда прячутся в темноте. Там их место. Законное и справедливое.

Грейнджер услышала, как что-то щёлкнуло, а затем на секунду появилось очертание его лица, выхваченное огоньком от прикуренной сигареты. Она опять пропахнет дымом до ужаса сладких вишневых сигарет.

— Почему ты хромаешь? — наконец набравшись храбрости, задала она первый вопрос.

— Сразу с козырей зашла? — он злился. Оправданно злился, ведь она зашла на чужую территорию, которую охраняла злющая собака в его лице. — Поверь, я никогда не позаимствую твоё плечо, чтобы поплакаться.

Уж так сложилось, что Гермиона не в силах просто взять и выдохнуть. Не в силах сжечь ухо, через которое слышно, как этот ублюдок убивал себя. Не в силах просто взять и отступить, закрыть глаза на происходящее. Не в силах отвернуться.

Она притянула колени к себе, обнимая их руками; ей просто нужно за что-то держаться. Просто уловить какую-то опору, чтобы не упасть вниз, в ту жижу смердящей ненависти к себе, которая кричала и кричала:

Сжечь.

Забыть.

Выдохнуть.

Гермиона не в силах сделать этого.

Не зная всей его истории и того, с чем столкнулся Драко во время войны, Грейнджер не могла не думать об этом. Пострадали все, даже те, кто носил метку. Даже тот, кто сидел напротив неё. Гермиона вздрогнула от того, что в другом конце комнаты Малфой протяжно и хрипло застонал. Шорох и глухой удар об пол были последними каплями.

Чёрт возьми, Грейнджер не в силах это игнорировать.

Она стрельнула люмосом вверх, освещая комнату. И увидела, как он, завалившись на бок, лежал спиной к ней и держался за предплечье.

Шаги осторожные.

К таким подходить только так.

Она присела рядом с ним, до боли прикусив губу, просто потому что не могла представить, какую боль он испытывал. Вся рука содрана от его ногтей, но он всё пытался и пытался её царапать. И как только его палец поймал светящуюся нитку обета, которая по мере растяжения проявлялась ярче, тогда-то Грейнджер и плюнула на все осторожности.

Она перевернула его на спину, удивляясь тому, что он вообще не сопротивлялся; совершая ошибку за ошибкой; фатальной. Гермиона легла рядом с ним и обняла, опуская свою ладонь прямо на чёрную метку.

Гермиона всегда думала, что метка будет ощущаться выпуклой или шершавой, как чешуя змеи на ней. Но кожа гладкая, и если закрыть глаза, то можно представить, что там ничего нет. Драко замер, будто осознав, что сейчас она делала.

Фатальная. Фатальная ошибка.

Сердце ёкнуло, как ужаленное острым клыком змеи. Она едва сдержала сдавленный вздох между чёртовых губ, когда он резко поднялся и навис над ней, прижимая её кисти к полу своими руками.

— Знакомые декорации? — зло выплюнул Малфой. — Ты, я, эта ёбанная хижина?

Гермиона задёргалась под его телом. Бесполезно.

— Давай я тебе объясню, как делать не надо? — он сжал пальцы на её кистях. Наверное завтра там будут следы. — Я ненавижу тебя так сильно, что моё желание сдохнуть уходит на второй план, когда я вижу тебя.