Два мира, Две войны

Глава двадцать вторая. Ах, какая прелесть!

Переводчик Dark_Malvinka.

На второй день пребывания здесь вновь прибывших на рассвете вывели из барака и согнали в здание на дальней стороне лагеря, где всем коротко постригли волосы. На обратном пути Гермиона воспользовалась шансом оглядеться. Дорожки между многочисленными рядами деревянных бараков были сделаны из гравия, от которого через некоторое время начинали болеть ноги. По всему периметру стояла высокая ограда из колючей проволоки, с охранными башнями. На земле, примерно в метре от забора, была обозначена линия. Если по какой–то причине ее пересекал заключенный, охранники одной из башень расстреливали его. Примерно в середине пути к месту назначения один из солдат, шедших рядом с группой, пнул женщину в нескольких футах впереди Гермионы, из–за чего она споткнулась. Как только она поднялась на ноги, мужчина оттолкнул ее от группы. И, поскольку она пересекла линию, один из охранников выстретил ей в голову. Гермиона не могла смотреть на ее тело, когда проходила мимо, но глубоко в душе знала, что в дальнейшем она не раз увидит подобное. Ее замутило от смеха солдата, шедшего перед ней.

После инцидента с расстрелом Гермиона продолжила оглядываться вокруг. Она увидела бараки, где держали мужчин, и попыталась придумать способ попасть туда и увидеть Рона. Ничего не шло на ум, и ее мысли приняли совершенно другое направление, когда она заметила открытую площадку с петлей, свисавшей с деревянного столба.

Когда их волосы были подстрижены, новичков провели там, где стояли другие заключенные в ожидании проверки. Яника прошептала девушке, что им придется выстраиваться в ряд каждое утро напротив главных ворот. Только она закончила говорить, как распахнулась дверь башни у главных ворот, и оттуда появился рослый человек, очевидно высокого ранга, который встал перед собравшимися заключенными.

— Guten Morgen, meine Damen und Herren. (Доброе утро, мои дамы и господа).

Человек произнес длинную речь о дисциплине, предназначенную для новичков. Яника внимательно слушала его, словно пытаясь запомнить. Гермиона ничего не понимала, поэтому решила воспользоваться возможностью осторожно поискать в толпе Рона. Несколько раз взгляд выхватывал короткие рыжие волосы, но это был не ее друг. Она расстроилась, подумав, что ему тоже пришлось обрезать волосы. Он отращивал их, как его брат Билл, с лета, после четвертого курса. Обидно потерять их. Она не успела найти друга, но толпа начала движение, поэтому девушка быстро прошептала Янике:

— О чем была речь?

— Он рассказал нам о нескольких правилах. В основном, он обращался к нам, новичкам. Мы получим приказы, когда вернемся в барак.

— Приказы?

— Да. Это же трудовой лагерь. Нам покажут нашу работу. Также он дал нам возможность добровольно принять участие в медицинских исследованиях.

— Не нравится мне, как это звучит. А он сказал, когда мы будем есть?

— Мы будем питаться утром и вечером в здании столовой. Нам не дадут поесть сегодня утром, поскольку время будет потрачено на ознакомление с работой. Он объяснил, что Гроссрозен — это лагерь с самообслуживанием. Мужчины, в основном, работают на дальней стороне в строительстве новых бараков и расширении лагеря.

— Так значит, заключенные сами строят свою тюрьму?

— По существу, да.

— Как ужасно.

— Знаю.

Им пришлось притихнуть, когда они подошли к пункту назначения. Все ждали в тишине, пока солдат зачитывал имена и раздавал задания. Когда Янике и Гермионе сказали, чем они будут заниматься, девушки беззвучно заплакали.

К восемнадцатому апреля Гермиона привыкла к рутине. Лагерь стал, в ее представлении, адом на земле, но она справлялась с этим, как только могла. За последние несколько недель она сильно потеряла в весе из–за постоянного труда и скудной пищи. Глядя на ее исхудавшие черты, очень трудно было узнать девушку, которой она была когда–то. Ей дали работу, которую она считала худшей из всего, что могло быть. Она работала в крематории лагеря, месте, куда отправляли людей, которые были застрелены, повешены за непослушание, попытки побега, болезни, умершие от голода или вследствие ужасающих экспериментов, которые проводили ученые. Гермиона стала одной из тех, кто приносил тела из подвала на тележке, чтобы затем сжечь их в печи. Она ненавидела едкий запах жженой плоти, который наполнял здание, когда печь была растоплена. Черный дым, поднимавшийся из трубы, служил безмолвным напоминанием всем заключенным о том, что они должны соблюдать правила.

Несмотря на отвращение к работе, Гермиона сочувствовала Янике. Ей приходилось делать мыло для пленников из жира умерших товарищей. Гермиону всегда трясло, когда их толпой загоняли в большие душевые и давали тухлое мыло. Сама идея мыться кусочком кого–то, кого она встречала, была за рамками крайнего негодования.