Два мира, Две войны

Джинни посмотрела на свое письмо перед тем, как повернуться к Рону. Как и ее брат, она сдавала экзаменты только по предметам, на уроки по которым ходила. Лично она считала, что Гарри и Гермиона сошли с ума, сдавая экзамены по предметам, которыми они занимались сами, но в отличие от Рона не говорила об этом вслух. Прочистив горло, она сказала о своих результатах.

— У меня девять предметов, как у Рона, семь оценок «П» и две «О».

— Это хорошо, Джин.

— Да, я этому рада. А что у тебя, Гарри?

— Как у Мионы. Двенадцать «П».

— Молодец.

— Да, приятель, это здорово.

Счастливые ребята отправились в кухню, где сидели Юстас и Логаны, чтобы поделиться хорошими новостями. Наконец они почувствовали, что добились чего–то в жизни, и не из–за заклинания обмена знаниями. Они были рады знать древнюю магию, но чувствовали, что немного жульничают. А теперь у них было, что показать семьям, когда они вернутся домой. Что–то свое собственное, и они гордились этим.

В ту ночь Гарри не мог уснуть, поэтому он проскользнул в комнату Юстаса посмотреть, спит ли мальчик. Увидев слабый свет сквозь полог кровати, он подошел и заглянул туда. Заметив Гарри, Юстас отложил книгу, которую читал, и подвинулся, чтобы его «брат» сел рядом.

— Тоже не можешь уснуть?

— Да. Не могу прекратить думать о завтрашнем дне. Я буду очень скучать по тебе, братишка.

— Я тоже буду скучать. Можно я буду приходить в Домус Корвус Коракс? Я хочу побывать в комнате со статуями, посмотреть на монумент Персефоны…

— Конечно, можно. Вообще–то, у меня есть несколько вещей, которые я хочу отдать тебе.

— Ты не должен ничего отдавать мне, Гарри…

— Я хочу. Но если я отдам их тебе, ты должен пообещать передать их своему сыну, когда решишь, что пришла пора.

— Сыну? У меня есть сын?

— Да. Я не рассказывал тебе раньше, но есть кое–что, что ты должен узнать прежде, чем я вернусь домой. Пообещай никому не рассказывать об этом и не задавай много вопросов. После того, как я расскажу, я не хочу, чтобы ты упоминал это когда–нибудь еще. Понимаешь меня?

— Да, Гарри.

— Хорошо. Во–первых, я хочу отдать твои подарки.

Гарри быстро призвал предметы взмахом руки. Когда они прилетели и приземлились на постель, Юстас с изумлением уставился на них. Выбрав первую вещь, Гарри передал ее мальчику.

— Это ключ от хранилища в Гринготтсе. Когда пойдешь в банк, спроси хранилище Поттера, и гоблины отведут тебя туда. Есть еще два ключа от этого хранилища. Один у меня, второй — у Дамблдора. Там около трех миллиардов галлеонов, так что если ты захочешь взять часть и положить в другое хранилище, это будет разумно. Дамблдор использует некоторое количество для финансирования Ордена, но если тебе понадобятся деньги, не стесняйся пользоваться ключом.

— Гарри, я не знаю, что сказать, — прошептал мальчик сквозь слезы.

— Не надо ничего говорить. Это подарок. Как и вот это.

Гарри осторожно передал вторую вещь. Юстас мягко взял ее в руки, с трепетом уставившись на то, что, как он знал, было самой ценной вещью Гарри.

— Гарри, это твоя мантия–невидимка.

— Да. Я хочу, чтобы она была у тебя, и чтобы ты передал ее своему сыну, когда он пойдет в Хогвартс.

— Гарри, я не могу принять ее.

— Нет, можешь. Я хочу, чтобы она была у тебя.

— Ты в этом уверен?

— Да.

— Кажется, «спасибо» будет недостаточно.

— Не за что, и этого слова вполне достаточно.

— Гарри, о чем ты говорил, когда сказал, что должен что–то мне рассказать.

— Ну, я упомянул, что у тебя будет сын.

— Ага.

— Его зовут Джеймс, или будут звать Джеймс, как тебе нравится на это смотреть.

— Ух ты. У меня есть сын.

— Есть кое–что еще. Моя настоящая фамилия не Эванс, это просто псевдоним, которое мне приходится использовать здесь, чтобы избежать лишних вопросов.

— Какое это имеет отношение ко мне?

— Джеймс Поттер женится на девушке по имени Лили. Лили Эванс.

— Но это значит…

— Что мое настоящее имя — Гарри Поттер.

Сказать по правде, Юстас не задавал вопросов об этом. После небольшого откровения Гарри выскользнул из комнаты и вернулся к себе, чтобы дать мальчику время на размышление. Проснувшись поутру, он почувствовал себя гораздо бодрее, чем за все эти годы. Легкий сердечный разговор с Юстасом позволил ему облегчить душу, и теперь он намного лучше чувствовал себя.