Два мира (СИ)

Он улыбнулся (на этот раз грустно - вскользь отметила Вика). Позади скамейки раскинулись густые кусты сирени и шиповника. Листья с них еще не успели облететь, и в корнях вполне могли незаметно спрятаться какие-нибудь мелкие животные. Вике вдруг остро захотелось оглянуться через плечо. Отвлекаться на интуитивное желание она не стала, тем не менее будто бы увидев... Нет, просто представив себе спрятавшегося в зарослях шиповника серебристого волчонка, показавшегося бы ей совсем крохой, если бы не внимательный тяжелый взгляд его черно-синих глаз, направленный прямо в спину самой Вике. Серебристого... Или седого. Этого девушка уловить не успела. Непонятным было даже то, как маленький волчонок может быть седым, не говоря уже о пронизывающем насквозь взгляде. Она вновь сосредоточила внимание на незнакомце. Лучи солнца отсвечивали сейчас от его затемненных очков, за которыми можно было разглядеть замершие в непонятном выражении какие-то "темные" глаза: не то серые, не то синие. На лице его проскользнула удовлетворенная улыбка. Вике показалось, что ее внимание к привидевшемуся волчонку не прошло для незнакомца незамеченным. Чтобы как-то сгладить неловкую паузу, она неуверенно произнесла, пытаясь одновременно переключиться с мыслей о нежданном собеседнике и своих "звериных" ассоциаций на смысл собственных слов:

- А что за времена сейчас такие особенные?

Мужчина кашлянул. То ли это был замаскированный смешок, то ли и правда - кашель. Вике показалось, что и то, и другое одновременно. А он после секундной паузы ответил так, подцепив пальцами руки цепочку часов и приблизив к левому глазу, словно рассматривая узор на крышке:

- Нехорошее время. Или, напротив, очень хорошее. Это уж как посмотреть. С одной стороны, столько испытаний сразу Земле и людям вряд ли когда раньше выпадало, разве что в конце самой первой эпохи. С другой, если их на этот раз пройти с честью - итог будет радостным для всех без исключения. Просто два мира смыкаются - и грань между ними становится все тоньше с каждым днем.

На последней фразе незнакомца Вика вздрогнула, а взгляд ее метнулся отчего-то к "разделенному" небу. Мужчина, кстати, точно также поднял голову, смотря, правда, не на половины, а на тонкую, отсвечивающую серебром полоску мелких облаков по линии их соединения. И Вике вдруг показалось, что сейчас он оторвет взгляд от неба, возьмет зонтик и торопливо уйдет. Ощущение. Чувство. Будто бы незнакомец, смешно предположить, вдруг опомнился, понял, что зря затеял этот разговор с ней. И еще - Вика почувствовала: если мужчина сейчас уйдет, она никогда больше не увидит его и не услышит тех слов, что он хотел произнести сверх сказанного, но усомнился в их необходимости. Будто бы уже произнесенные слова, несмотря на всю странность и непривычность звучания, были вполне обычными, "безопасными", но те, что хотелось добавить - могли оказаться губительными... Нет, скорее просто опасными для кого-то из них - для него либо для нее самой, но Вика все равно хотела их услышать. Она все еще надеялась найти причины странностей в своей вере и восприятии, которые батюшка Павел назвал даром Господа или Мира, а недосказанные слова незнакомца - девушка остро чувствовала это - могли стать путеводной нитью, преддверием обнаружения ею желаемых ответов. Все эти странные и нечасто захватывающие ее интерес мысли пронеслись в голове Вики за те несколько секунд, что они с незнакомцем наблюдали разделенное небо. А потом он опустил голову и взялся за ручку зонта. Девушка ясно увидела, как по его глубинному спокойствию внутри пробежала зыбкая волна ряби - тревога и неуверенность усиливались, а над плечом промелькнул едва уловимый призрачный силуэт предостерегающе каркнувшего ворона. Это было уже похоже на испуг, правда, легкий, но для незнакомца и он, кажется, оказался непривычным. Как и прежде, доверяя своим ощущениям, она тихо-тихо спросила:

- Два мира - это ты о Мире и Боге?

Она даже подчеркнула интонацией, что слово "Мир", как и "Бог", должно быть написано с большой буквы. И спокойствие незнакомца на секунду рухнуло. Вике показалось, что там, в спрятанных за очками глазах, промелькнуло сейчас чувство сродни тоскливого изумления. А за спиной в шиповнике вновь скользнул зыбкий образ навострившего уши серебристого волчонка, к которому, кажется, присоединился теперь и таинственный ворон. Через две-три секунды ощущения сгладились, как те же круги на воде: невидимые звери пропали, на лицо незнакомца вернулась мягкая улыбка, а изумление его бесследно потонуло все в том же ровном внутреннем штиле. Наконец, он ответил:

- Да. Можно сказать и так. Пожалуй, самые лучшие слова для определения этой Сути из всех, какие я слышал. А накопилось их за века изрядно.