Два одиночества

Юля вышла из клиники и пошла к своей машине. Всё-таки удобно спланировал свою клинику Олег Сергеевич. Двери из каждой палаты выходят на улицу и у каждой двери свой небольшой персональный дворик с розарием, огороженный оградой из аккуратно постриженного кустарника. Не надо шарахаться по коридорам, всюду натыкаясь на слоняющихся туда-сюда от безделья больных. И нет этого специфического запаха, сразу выдающего лечебное учреждение. Машина плавно выкатила с автостоянки и поехала по вечерним улицам города. Ещё было по-летнему светло. Уже подъезжая к своему дому, Юлька увидела несколько сидящих на тротуаре собак. Среди них сидел… Джеки. Не веря своим словам, она резко нажала по тормозам и выскочила из машины.

— Джеки!

Сомнений не было. Это был он. Пёс подбежал к ней и завилял хвостом.

— Где же ты пропадал, поганец этакий? Я тебя у Макса искала, У Михалыча спрашивала. Никто не знает. А он вот где. Не нагулялся ещё? А ну пошли домой.

Джеки виновато опустил голову и потрусил за Юлькой. Дома он обежал все комнаты и. не найдя хозяина, вопросительно уставился на неё. Юля затолкала его в ванную и включила воду.

— Завтра увидишь Макса, завтра. Правда, он не в форме немного. Но ничего. Мы его приведём в форму. Правда? — приговаривала она, моя пса. — Смотри, как опустился. По помойкам, наверное, со своими новыми дружками лазил. И чего вам, мужикам, дома не сидится? Надо тебя к ветеринару сводить, прививки сделать. Да и пусть посмотрит тебя хорошенько. Неизвестно, чего ты там, на помойках нахватался. Ну, всё. Иди на место. Сейчас покормлю тебя. Да и самой поесть не мешало.

Она покормила Джеки, поела сама и улеглась спать. Сон не шёл. Она ещё и ещё раз спрашивала себя: готова ли к такой большой ответственности? Одно дело забегать к нему и полдня сидеть, а другое дело, когда он будет у неё постоянно. Нет. Макса она никому не отдаст. С этими мыслями Юля, наконец, уснула.

Утро разбудило её ярким солнечным зайчиком, весело скакнувшим на ее подушку. У дверей поскуливал Джеки. Наскоро умывшись, она вывела колли на прогулку, позавтракала и помчалась к Максу. Вероника Антоновна кормила завтраком по-прежнему безучастного ко всему Максима. Женщины обменялись взглядами. Никаких изменений. Каждый раз, приходя в палату, Юлька в тайне надеялась на то, что Максиму станет лучше. Каждый раз, заходя, она безмолвно, одними глазами, задавала вопрос: «Ну, как?». И каждый раз получала такой же безмолвный отрицательный ответ.

— Макс, Джеки нашёлся. Я его помыла и расчесала. Он сейчас прямо как с картинки. Сидит сейчас дома. Тебя ждёт.

В ответ никакой реакции. А на что она надеялась? В сопровождении медсестры зашёл Олег Сергеевич.

— Ну, что? Готовы к выписке? Вы, Юлия Сергеевна, зайдите в мой кабинет. Пока Максима будут одевать, мы с вами уладим некоторые формальности.

Юля проследовала за врачом через двор в шикарный кабинет, уставленный дорогой мебелью и уселась в кожаное кресло. Кресло было большим и глубоким, поэтому Юлии пришлось сидеть на самом краешке.

— Я слушаю вас. Олег Сергеевич. Я полагаю, что формальности всего лишь повод. О чём хотели со мной поговорить?

— Вы правы. Формальности уже все улажены. Я хотел с вами поговорить о другом. Юлия Сергеевна. Я уже несколько лет являюсь вашим семейным доктором. И поэтому, в какой-то степени вы мне не безразличны. Не поймите меня превратно, но я питаю к вам в некотором роде родственные чувства. И, поэтому, мне тяжело видеть, что вы совершаете необдуманный поступок.

— О каком поступке вы говорите?

— Я о Максиме. Я понимаю, вы любите его. Вы бы хотели быть с ним. Но зачем вам, красивой, богатой, успешной женщине, ТАКОЙ Максим? Ведь это только оболочка человека. Если мы не смогли ничего сделать, если вы не смогли достучаться до него за это время, он безнадёжен. Я понимаю. Я не должен был этого говорить. Теоретически, он может прийти в себя в любой момент. Нужен только толчок. Но это теоретически. Вы же перепробовали всё, что только возможно. Всё бесполезно. Зачем вам такая обуза? Вы найдёте себе достойного мужа.

— Вы считаете, что Максим меня не достоин? Вы рассуждаете так, как если бы я стояла в магазине, а вы бы отговаривали меня от покупки. Максим не вещь. Он человек. Когда-то он в разговоре со мной вспомнил слова Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого мы приручаем». Тогда он был сильным, уверенным в себе мужчиной. Сейчас он беспомощен. А вы предлагаете, чтобы я его выбросила из своей жизни, как ненужную обёртку от конфеты?

— Но вы сделали для него всё, что могли. Вы оплатили за него немалый счёт в моей клинике. Вряд ли его мать могла бы себе это позволить. Вы выполнили свой долг перед ним.

— Откупилась, вы хотели сказать? Давайте Олег Сергеевич, договоримся так: вы мне ничего не говорили, а я ничего не слышала. Я ценю нашу дружбу, но если мы продолжим разговор, то поссоримся навсегда.