Два окна на Арбат

Поясним специально для юридически малограмотных товарищей. Статья 206 Уголовного кодекса РСФСР имеет в виду граждан, причастных к такому явлению, как хулиганство. Часть вторая статьи посвящена особо отличившимся представителям этой категории лиц.

Что же произошло белым днем 25 мая? Какие катаклизмы потрясли поселок Ново-Вязники в этот светлый майский день?

А произошло здесь вот что. Вышеупомянутый гр. Моторыкин, находясь, естественно, в нетрезвом состоянии, возжаждал встречи с любимой женщиной, которую впоследствии сухой милицейский протокол поименовал таким неблагозвучным словом, как «сожительница».

Моторыкин поднялся на заветное крыльцо и легонько толкнул входную дверь. Дверь почему-то не поддалась. Он толкнул посильнее, затем поднажал могутным своим плечом, дверь-то и откройся. Так же сравнительно легко преодолел он и другую дверь — из сеней во внутренние покои.

Любимая женщина, оказывается, была не очень рада этой встрече.

— Приперся, — сказала она, — только тебя здесь не хватало.

Моторыкин вынул из кармана поллитровку, поднял ее над головой и пошел к любимой женщине, чтобы доказать, что она неправа. Что его, Моторыкина, именно и не хватает здесь для приятной беседы.

Женщина не стала дожидаться, когда бутылка опустится на ее голову, и выбежала из дома. Моторыкин, естественно, за ней. Женщина — к соседям. Моторыкин — туда же. И нагнал-таки он ее там, и ударил, чтобы доказать, сколь крепко он ее уважает.

Одним словом, на помощь женщине пришли соседские мужчины, которые вывели Моторыкина из дома. Тогда Моторыкин перенес всю боль и горечь по поводу несостоявшегося свидания на этих непрошеных защитников. Одного из них он ударил в лицо, а другого сбил с ног и наносил побои не только руками, а и ногами. Сопровождал все это площадной бранью.

Подвернулся Моторыкину под горячую руку соседский мальчик Андрейка — он и Андрейку избил. Просто так, за компанию.

Как выразился бы по этому поводу все тот же романист — басенник Свинобузов, в Ново-Вязниках «был жаркий день тогда».

— С кем не бывает, — поясняет нам теперь Иван Афанасьевич. — Выпил человек. В первый раз с Моторыкиным такое приключилось…

Ох, кабы в первый!

Первый случай с Моторыкиным произошел еще пятнадцать лет назад. Статья-то тоже хулиганская. И часть вторая: не простое хулиганство, а злостное, дерзкое. Два года схлопотал тогда Моторыкин. Отсидел.

Вернулся из заключения в апреле, а в мае того же года снова сел. И все за то же — за хулиганство.

Пять раз Вязниковский суд приговаривал отпетого хулигана Моторыкина к различным срокам наказания. Из тридцати девяти лет этот негодяй восемнадцать провел то в обычном режиме, то в строгом.

И вот тот же суд осудил его в шестой раз.

Заместитель прокурора области старший советник юстиции тов. С. Вольнов свидетельствует:

«Вина Моторыкина в совершении хулиганства установлена показаниями потерпевших и свидетелей: Михайлова, Борисова Б., Борисова А., Слабковой, Соколовой, Хоревой, заключениями судебно-медицинской экспертизы и другими материалами дела.

Квалификация действий Моторыкина по ч. 2 ст. 206 УК РСФСР правильная. Мера наказания осужденному определена с учетом опасности совершенного преступления и личности».

А Иван Афанасьевич продолжает бомбить все инстанции своими письмами:

«Засудили неповинного. Свободу Моторыкину!»

Я думаю, что сейчас самое время разъяснить читателю, что Иван Афанасьевич, автор этих горячих требований свободы Моторыкину, и Моторыкин, лишенный свободы, — одно и то же лицо.

Нет, не видать И. А. Моторыкину свободы еще целых пять лет. Так же, как не видать медали М. К. Свинобузову. Не могу я удовлетворить их решительных и столь категоричных требований. Единственно, что я смог сделать для М. К. Свинобузова, — я несколько раз в этом фельетоне цитировал его выдающееся многоплановое произведение «Мой жребий».

Пусть довольствуется этим.

1972

КАК СЕЙЧАС ПОМНЮ…

В нашей литературе уже описан один этакий словоохотливый мемуарист.

— Как сейчас помню, — привычно начинает он, когда видит, что около собралось больше двух слушателей. — В одна тысяча девятьсот первом году был я проездом на острове Капри. Ну как, думаю, не заглянуть к Алексею Максимовичу! Зашел на квартиру. Родные и близкие сказали мне, что великого пролетарского писателя нету дома…

Затем рассказчик набирает полную грудь воздуха и с пафосом продолжает:

— Эта незабываемая встреча явилась для меня путеводной звездой на всю мою последующую жизнь!

В ходе дальнейшей беседы выясняется, что именно во время этой незабываемой встречи великий «поручил» и даже «завещал» своему собеседнику сделать то-то и то-то… И самое главное — не забыть поведать всем, кому только можно, об их встречах и беседах на самые различные темы.

Когда такой «живой свидетель» беседует с двумя-тремя слушателями, особой опасности это еще не представляет. Как правило же, мемуаристы подобного рода не в силах сдержать в себе то, что им было «поручено» и «завещано». Их так и распирает от желания поделиться этим богатством с широкими массами.