Два окна на Арбат

— «Мне, говорит, жена с собой бутерброды положила и котлетку. Вот стакан чаю принесите, только без сахару».

— Не просто «принесите», — уточнила Юля Павловна, — а «пожалуйста, принесите». Всех по имени-отчеству и на «вы».

— Эка беда, — пожал плечами Яков Семеныч, — образованный человек, культуру показывает.

— От машины отказался. Пешком на работу ходит.

— От какой машины?

— Ну, у нас до него директора всегда за собой «пикапчик» закрепляли, — пояснил Сережа, — который продукты возит.

— Ну и что же? — после некоторого раздумья спросил Яков Семеныч. — Вам-то что?

— В коллективе неспокойно стало, — сказала Юля Павловна. — Сотрудники нервничают.

— Клавдия Сапожкова заявление подала «по собственному». «Не могу, говорит, перенести такого над моей личностью надругательства. Тем более как над женщиной. Лучше бы он меня откостерил. А то эдак вежливенько, да еще от меня отвернулся. Значит, ему и смотреть на своих сотрудников противно. У меня тоже свой антураж имеется».

— А Сергей Венедиктович опять разрешил, — добавил Сережа.

— Шеф-повар? Загулял? — удивился Яков Семеныч.

— Год и три месяца держался, а тут не стерпел.

— Что же за причина?

— Оскорбил его новый директор.

— Обидел очень.

— Каким образом?

— Обнаружил он у шефа недовложение икры и осетрины в нескольких блюдах. Ну, и обозвал Сергея Венедиктовича неприличным словом.

— Каким?

— Даже сказать неловко.

— Ладно, ладно, мы люди взрослые, все слышали.

— «Гурман, говорит, вы».

— Как, как?

— Гурман.

— Гм… А что это такое?

— Точно у нас никто не знает, а только что-то нехорошее.

— Шеф говорит: «Меня так еще никто не обзывал».

— И шофер Костя с «пикапчика» собирается в таксомоторный парк переходить. «С таким, говорит, бандитом каши не сваришь. А на такси я завсегда свежую копейку иметь буду».

— М-да… — опять задумался Яков Семеныч. — Что же вы от меня-то хотите?

— Не знаем, как нам быть дальше, — сказал Сережа.

— Мы уж про себя думаем, не подослан ли он к нам кем-нибудь, — выпалила Юля Павловна, — уж больно он странный какой-то…

— Глупости какие! — строго сказал Яков Семеныч. — Сам лично знакомился с его личным делом, кандидатуру с областным управлением согласовывали. Евтихий Самсоныч его сам смотрел. Так что идите и работайте.

Делегация, помявшись, ушла, а Яков Семеныч долго сидел молча и все думал о директоре «Луча зари».

— И в самом деле какой-то он… не такой… Подосланный, — усмехнулся он, вспомнив реплику Юли Павловны, — скажет тоже, чертова баба…

Но на душе у него было неспокойно.

1974

ОТ ВЕЛИКОГО ДО СМЕШНОГО

Что ни город, то норов. Мысль эта верная, хотя и не очень свежая. Но извольте полюбопытствовать, сколь круто меняется характер одного конкретно взятого населенного пункта с течением времени.

Лет четыреста тому летописец учинил такую запись о родном крае:

«Главным своим торгом и цветущим по оному состоянию Устюг должен Сибири и что от города Архангельска в Сибирь дорога через сей град лежит… А ведомо, что без устюжан в Сибири никакому делу не бывать».

И доказательства такому утверждению весьма убедительные: первооткрыватели, землепроходцы именитые, те, что в дальних странствиях от Урала и до океана Великого принесли славу Отечеству, — Семен Дежнев, Владимир Атласов, Ерофей Хабаров — устюжане же.

А мастеровые люди из Устюга — чеканщики, кузнецы, ювелиры, камнерезы, живописцы-богомазы, резчики по дереву и бересте, мастера мороза по жести — по всей нашей земле разошлись.

Талантливый художник Федор Зубов откомандирован был в свое время из Устюга в Оружейную палату Московского кремля и ведал там делами искусств.

Да и в иных державах мастерством своим устюжане зело преуспели.

Тот же летописец записал:

«Англичане и голландцы начали производить торг с устюжанами. Комиссионеры же их, пребывая в Устюге, селились около Иоанно-Предтеченского монастыря…»

Именно в ту пору, как утверждает летописец, за особые заслуги перед государством Московским город Устюг стали именовать Великим…

Но вот прошло каких-то три столетия, и дежурный Пимен уныло констатировал в летописной грамоте «Наш север» за 1897 год:

«Жизнь в городе сложилась семейная, замкнутая, горожане усердно посещают свои храмы… Остальное же время… сидят дома. В гости ходят редко, принимают знакомых, кажется, еще реже, читают мало, но пьют очень много…»

Согласитесь — от такой жизни впору уж слагать с себя сан Великого.

В наше время здешние земли не были облюбованы для строительства гигантов индустрии. Не открыты поблизости какие-либо очень уж полезные ископаемые. Братскую ГЭС и КамАЗ, как известно, сооружают тоже не на слиянии Сухоны и Юга. Но Устюг остается Великим, храня творения предков наших, творения, которым подчас и цену-то настоящую, кажется, определить невозможно.

Около трех десятков церквей, соборов, монастырей, а также многие гражданские строения стоят здесь с незапамятных времен. Иные столь удивительно неповторимы по архитектуре, по силуэтам, внутреннему убранству, что не увидеть их просто грешно тому, кто любит и ценит красоту.