Два Парижа

Зал с большим интересом встретил информацию о работе РРС за железным занавесом, сопровождавшуюся демонстрацией документов и фотографий и оглашением некоторых внутренних бюллетеней организации. Особый энтузиазм вызвали выступления представителей французских и сербских монархистов с выражением их сочувствия и солидарности в отношении нашего дела, и речь армянского журналиста Меликьяна о единстве интересов русского и армянского народов, и о верности армян русскому царю. Зато солидаристы, выступившие с протестами и возражениями, потерпели полное фиаско. В отличие от практикуемых их собственной партией приемов, им дали полную возможность говорить, но их тон, личные нападки на ораторов и брань по адресу монархистов вообще вызвали такое возмущение публики, что председатель принужден был многократно призывать собравшихся к порядку.

Надо также отметить доклад, сделанный 15-го июня Н. Ф. Сигидой[151] о церковных вопросах. Докладчик подробно остановился на существовании в среде левой части русского духовенства в Париже тайного братства и эзотерического неправославного учения о четвертой Ипостаси. Следует сказать, что слух о существовании этой секты никогда не прекращался в Париже, но приведенный Н. Ф. Сигидой документальный и фактический материал, видимо, окончательно доказывает ее реальное существование. Укажем, что по этому поводу не было сделано никаких опровержений, хотя обвинения, брошенные докладчиком некоторым важным лицам церковного мира, поистине ужасны.

Обо всем том, что мы рассказываем сейчас, тщетно было бы искать сведений в «Русской Мысли». Она предпочитает молчать. А когда молчать нельзя, как это было после собрания 22-го марта, газета бросает яростные, но туманные угрозы по адресу «неизвестно откуда взявшихся демагогов» из «новой эмиграции» (почему-то в кавычках!). В газете не были названы имена, но мы не видим необходимости в подобной скромности. Демагоги, которых она имеет ввиду, называются Александр Покровский и Владимир Рудинский. Мы понимаем, что редакция «Русской Мысли» не любит речей о монархии, особенно, когда это не воспоминания о невозвратном прошлом, а призыв к восстановлению монархии в будущем, да еще исходящий от новых эмигрантов, родившихся после революции. Но обратим ее внимание на следующий факт: хорошо или плохо было то, что говорил в зале Ваграм Покровский, ему аплодировали полторы тысячи человек. Если он не прав, то, видимо, с ним заблуждается и большинство эмиграции. Это напоминает известный анекдот: вся рота шагала не в ногу, только господин поручик в ногу. Вдобавок, «Русская Мысль» принуждена сделать легкое отеческое внушение таким лицам, как архиепископ Иоанн, генерал Тихменев и генерал фон Лампе за то, что они не отмежевались, своевременно от монархических чувств, выражаемых новыми эмигрантами. Право, если мы и провинились, то в хорошем обществе. Но кто дал право «Русской Мысли» ставить в угол и распекать наиболее почтенных и заслуженных людей из старой эмиграции, которых все знают и уважают?

«Русская Мысль» утверждала по тому же поводу, что «пытаются использовать монархическую идею, как таран, чтобы разбить объединение эмиграции». Да, это таран страшной силы. Он в конце концов раздавит всех, кто имеет глупость против него идти. Но как монархическая идея может разбить единство эмиграции? Не ясно ли всем, кроме ослепленных фанатиков, что только вокруг этой идеи и возможно объединение эмиграции? Можно ли сейчас не видеть, не понимать, что все союзы и объединения, в основе которых не лежит монархизм, смешны и бесполезны.

Не довольно ли поглядеть на секцию Мельгунова, которой не могут помочь никакие доллары, ибо за ее левой фразеологией не хочет идти решительно никто? А между прочим, в России у господ социалистов дело пойдет еще хуже.