Два писателя, или Ключи от чердака

— Восьмая–то не по профилю, не довезем до восьмой. У них, может, и машины свободной нету. В восьмую не примут, в девятую надо.

Толик кричит:

— Девятая ж далеко!

— Я и говорю, до девятой совсем не довезем. Надо было скорую вызывать… Марат, а, Марат?! Хотя бы в поликлинику, что ли, да не знаю я тут поликлиник, я сама–то с Химмаша…

Толик спрашивает прохожего:

— Слышь, друг, где здесь поликлиника?

Поликлиника. Бегу в кабинет, хирург ворчит по дороге:

— Скорую–то почему не вызывали?

— Телефон не близко, думали, как быстрее…

Толик ладонью сгоняет слезы. Врач удивляется медсестре:

— Вы медработник? А если перелом позвоночника? Разве можно…

Мы с Толиком испуганно переглядываемся: не навредили? Врач светит Марату фонариком поочередно в каждый глаз. Глаза серые. Зрачки большие.

— Марат, ты слышишь меня? Марат!

Марат стонет. Врач говорит медсестре:

— Звоните в скорую. Черепно–мозговая. И в поликлинике скажите, чтоб дали лед.

Мальчик вытягивается, маленький, худенький, у него на виске багровеет пятно. Дрожат реснички. Он тянет вверх правую руку, с большим пальцем, вымазанным зеленкой. Кисть сжата в кулак, а палец он оттопырил, будто говорит: «Во! Во, как здорово!» Я вижу вблизи, как нешуточен укус лошади. Марат стонет. Я спрашиваю врача:

— Почему мальчик стонет, разве он чувствует? Ведь без сознания.

— Если б не шок, такую боль вообще не перенести. Кровь давит на мозг, поэтому судороги.

С черепно–мозговыми у меня счет 1:1. Рыжий Левушка выжил, мой двоюродный брат погиб. Я смотрю на мальчика, твержу про себя «Отче наш». Врач разговаривает с Маратом, прикладывает к виску лед. Все дверцы машины раскрыты. Тихо. Солнечно. Мнимый покой. Скорая приезжает сравнительно быстро. Возвращаемся на конюшню, Толик мучается по дороге:

— Я же видел, как этот тренер стеганул его лошадь! Вицей! Ты видела, нет?.. Дереволаз… Жах! — лошади по крупу, она и понеслась… Там такая скорость убийственная, километров шестьдесят, не меньше. Лошадь спотыкнулася, а он через голову… Мне все кажется, Ирин, если б Андрей Майоров поехал, этого б не случилось. Он же такой верующий…

— А ты молился?.. Я тоже. Мальчик, наверное, мусульманин. Как думаешь, нас услышат?

— Ну, конечно, какая разница.

Приезжаем. Мои девчонки вместе с другими кормят лошадей. Чмутов слоняется неприкаянно. Тренер нервно смеется:

— Сгубили парня!

Чмутов подбегает:

— Иринушка! Ты уехала, не сказала. Мне надо в пять в городе быть, Лариса ждет. Уж прости, но мне очень надо.

Тренер просит:

— Вы не могли бы к его родителям заехать? Это рядом, неподалеку. Сказать бы им…

Мальчишка вроде Маратки вызывается нас проводить. Я расспрашиваю по дороге:

— Что у Марата за мама? А папа не пьет? Детей у них много?

— Детей много, не знаю я, сколько. Папа не пьет. А Маратка младший.

Маша шепчет: семья не очень, за Маратом нет никакого присмотра. Чмутов волнуется:

— Успеваем, нет? Может, меня где–то высадить?

— Игорек, не дергайся, приехали. — Толик тормозит. — Что, Ирина, пойти с тобой?

— Не надо.

Первый этаж. Дома только отец. Угрюмый и синий — на пальцах татуировки. Наверное, сидел. Два перстня — две ходки. В комнате стол, большой и квадратный, голубая клеенка в красных розочках. Я пытаюсь соблюдать правила.

— Здравствуйте, вы отец Марата? Не волнуйтесь, пожалуйста, ваш мальчик в больнице, но ему уже лучше, с ним все в порядке, его увезли на скорой.

Отец Марата слушает хмуро, вопросов не задает. Эмоций не демонстрирует. Я‑то готовилась утешать мать…

— Он ушиб голову. Вы можете его навестить. Девятая детская горбольница.

— Ну, это мать. Соберет передачу…

— Он упал с лошади. Вам все понятно?

Отец мрачно кивает:

— Что уж теперь…

Теперь Чмутов разошелся:

— Ну надо же! Хорошо, что вы меня взяли. Маша, было когда–то такое? Нет?.. Будто нарочно судьба мне устроила! Я должен был это видеть… Ну, что там с парнем? Да все будет в порядке. Смерть, матушка, просто так не дается!

Я меняю пластинку:

— Игорь, куда ты торопишься?

— А, Иринушка… Дак в Музей молодежи. И ты приходи. Там презентация, открытие выставки, Муратов и Пафов. Только надо быть в шляпах.

110

Зою увозят на дачу. Я открываю кагор. Пью. Сразу становится весело:

— Пошли на выставку, Маша!

— Ты думаешь?

Мы вытаскиваем ворох нарядов, примеряем одно, другое, третье… Платья надеваем длинные: я голубое с зеленым, Маша оранжевое с пейзажами. Достаем шляпы, Маше подходит мужская, коричневая, а мне соломенная, с цветами. Давно мне не было так весело. Каблуки высоки, а равновесие… равновесие легче держать на бегу.

— Мам, ты не хочешь убрать шляпу в пакет? Солнце же не печет.

— Не печет? Ну и что?