Два побега(Из воспоминаний анархиста 1906-9 гг.)

Когда я выскочил, меня охватил какой-то бородатый мужлан, стараясь удержать и в то же время опасливо озираясь кругом. Я с силой толкнул его в грудь и пробежал несколько шагов. В это время слышу крик: «Наши, сюда!» Я подбежал и назвал себя. Тарас схватил меня за руку и крикнул: «бежим!» Мы побежали вначале по освещенной улице, а затем заскочили во двор и побежали огородами. Через минуты две после начала бега раздался оглушительный взрыв в направлении тюрьмы. Тарас успокаивающе заметил: «Ничего, это наш Абрам взорвал бомбу, как было условлено, для того, чтобы нагнать побольше паники». Абрам — чудесный юноша лет 18-ти — безумно храбрый — чрезвычайно хотел участвовать в нападении на надзирателей в самой церкви, но товарищи нашли, что его выразительное еврейское лицо, может дат повод говорить, что на церковь «напали евреи», а это могло иметь в дальнейшем свои дурные последствия. Он поэтому взял на себя взрыв бомбы и порчу телефонных проводов, что и выполнил.

На минуту мы остановились, чтобы ориентироваться. В это время один из бежавших с нами сунул мне в руку браунинг и несколько магазинок. Я осмотрелся и увидел, что с нами нет ни Бабешко, ни Николая. — Где же они? — спросил я. Оказывается, они побежали несколько раньше и, очевидно, другим направлением. Тарас имел надежду встретить их. Мы продолжали свой бег, но уже втроем. — я, Тарас и Владимир, — тот самый, который, войдя в церковь, вызвал, было, подозрение у старшего. Остальные товарищи были местные; они отстали, чтобы направиться по домам. Огороды, по которым мы бежали, были слегка затоплены разлившейся рекой, и мы вначале бежали вдоль разлива. Дальше разлив подымался выше, захватывая дома; нам приходилось уже прыгать по воде, и в одном месте мы вдруг попали в такой крутой и глубокий залив, что должны были идти по пояс в воде, а затем еще мгновение — и мы оказались по шее в воде и поплыли. Выбравшись на сухое место, мы увидели, что попали в какой-то тупик, из которого выход был только назад. Тарас, оказывается, сбился с пути и бежал не теми огородами, какие были намечены. В это время совсем недалеко от нас раздалась тревожная барабанная дробь. Незаметно для себя, мы чуть не набежали на солдатские казармы, куда, очевидно, уже сообщили о случившемся в тюрьме.

Куда двинуться? Мы вбежали в один из дворов, где стояли лодки, разыскали среди них непривязанную, сели и отчалили. Веслом нам стала служить доска, лежавшая на дне лодки. Выбравшись из многочисленных огородных кустов на средину реки, мы поплыли вниз по течению. Никто из нас не знал, куда река несла нас, к какому месту города, но стало как-то спокойнее, и Тарас с Владимиром даже затянули, было, песню. Было приблизительно около двух часов ночи. Минут через 10–15 перед нами стал вырисовываться какой-то огромный темный предмет. Всмотрелись — железнодорожный мост, перекинутый через реку. Как только Тарас узнал его, он сразу преобразился: — Ну, теперь мы спасены, здесь недалеко должна стоять наша лодка и наши люди.

Выехав из-под моста, мы заметили на берегу, у подножия моста, группу стоявших людей. Они нас тоже заметили, и тотчас с их стороны послышался проникновенный, глубоко задушевный голос: «Товарищи, это вы?» Мы почуяли, что это наши. Но Тарас с напускной грубостью ответил: — «Какие там товарищи?» — Тарас, Тарас, подъезжай скорей сюда, это мы, — неслось с берега. Мы подъехали и нашли там Бабешко, Николая и еще несколько человек, в числе которых находился молодой социал-демократ Кривоспицкий, один из тех политических, которые сидели с нами на одном этаже тюрьмы.

В двух минутах ходьбы от моста, прикрытая кустами, находилась большая лодка человек на 10–12, заготовленная нашими товарищами еще накануне. В лодке нас терпеливо поджидали два местных рабочих. Как только мы подошли, они поздравили всех нас с успехом дела и со свободой и, попрощавшись, быстро удалились. Они были вполне легальны и спешили замести следы своего участия в деле.

Наш побег совершился 22 апреля 1907 года.