Два путника в ночи

Светка сидела, раскрыв рот и подавшись вперед, стараясь не пропустить ни слова. Зоня делал вид, что спит, и слегка посвистывал носом. Молодожены целовались. Интеллигент слушал со строгим лицом…

– Эти искусства – пение и танцы; рисование; колдовство… Приготовление ложа и плетение цветочных гирлянд, а также искусство нарядов; приготовление духов, возбуждающих напитков и ядов; чтение книг, игра в загадки и стихи, знание пьес и рассказов… обучение попугаев и скворцов разговору…

Кто-то фыркнул.

– Сведущая в искусствах женщина подчиняет своей власти супруга – пусть даже у него в гареме тысяча женщин! – Игорь говорил неторопливо, читая про себя и сразу переводя.

– Поднявшись на рассвете, исполнив омовение в водах священной реки, употребив в должной мере притирания и… – он запнулся, – …здесь сноска – индийское слово, что-то вроде ароматического средства…

– Крем для бритья! – вылез Зоня, и Вовчик снова хихикнул.

– Надев венок, натерев губы красным воском, оглядев себя в зеркале и положив в рот свежие листья бетеля, горожанин принимается за дела. – Игорь замолчал, с сомнением взглянул на группу. – Давайте, я сначала прочитаю сам, подберу самые интересные… и доступные места, и тогда соберемся еще раз.

– У нас уже не остается времени, – сказала Светка. – Завтра вечером у нас йог, послезавтра – прощальный ужин, и все. Нах хауз.

– Ладно, – смирился Игорь и перевернул страницу. – Благоразумный человек, уважаемый друзьями, искусный в науках и искусствах… обладающий мягким нравом и манерами, без труда овладеет даже недоступной женщиной…

Зоня издал полузадушенный звук.

– Женщина наслаждается… когда мужчина медлителен и ласков, и бывает недовольна, когда он быстр и жаден. – Игорь мельком взглянул на Зоню, ожидая очередной реплики. Зоня промолчал.

– Если двое еще не были близки и желают открыть друг другу свою любовь… то сделать это можно… прикоснувшись друг к другу…

Когда, обвивая мужчину, словно лиана дерево шалу, она склоняет к себе его лицо для поцелуя, чуть издавая слабое «сит

»… или прильнув к нему, любовно смотрит на него – это «обвивание лианой»… – он замолчал, не поднимая глаз от книги.

– Когда, находясь на ложе, усыпанном лепестками цветов, они тесно обнимаются, сплетясь бедрами и сплетясь руками… не разнимая губ…

Голос его дрогнул, он не удержался и снова взглянул на Римму. Она, словно зачарованная, смотрела прямо ему в глаза. Было очень тихо, и шум кондиционера казался ревом сверхзвукового самолета. Лицо у Светки было такое, будто она сейчас заплачет. Молодожены целовались. Зоня спал или притворялся, что спит. Интеллигент был задумчив и строг. Шанина накрыла ладонью руку мужа…

Керубино вдруг укусил Римму чуть повыше колена. Она вскрикнула и шлепнула его рукой по лицу. Светка слабо ахнула от неожиданности. Вовчик принялся расталкивать Зоню.

– Я ухожу! – сказала Римма, спихивая Керубино на пол. Керубино лежал, не открывая глаз и разбросав руки – притворялся мертвым. Она ткнула его в бок носком сандалии. Он не пошевелился. И она пошла к выходу, переступая через тела соотечественников. У двери оглянулась и позвала: – Людмила, идешь?

На Игоря она не взглянула. Казалось, она забыла о его существовании…

Глава 9 Римма. История любви

И даже полная страсти, пусть она сама не предлагает себя мужчине, ибо юная девушка, сама предлагающая себя, губит свое счастье – так учат наставники.

Камасутра, гл. 29. О привлечении желанного мужа

Римма и Людмила сидели на теплом, нагретом солнцем за долгий жаркий день мраморном полу у бассейна. Была мягкая ночь, полная звона цикад и пряных запахов ночных цветов. Уличный шум едва проникал сквозь высокую живую изгородь бугенвиллей.

– Я хочу остаться здесь, – нарушила молчание Людмила.

– На ночь?

– Навсегда. У нас уже снег, слякоть, холод, а здесь вечное лето. Не хочу возвращаться!

– А я бы здесь долго не выдержала, – сказала Римма.

– Знаешь, мне кажется, что я вернулась домой. Наверное, мои предки были из Индии. Как подумаю: снова на работу, все чихают, больные, злые, начальница орет, как собака… Не хочу! – Она всхлипнула.

Римма хотела было сказать, что собаки не орут, но промолчала, сочувствуя. Сказала строго:

– Людмила, перестань! Я же прекрасно понимаю, почему у тебя такое настроение. Это не из-за начальницы, это из-за Леньки!

Воцарилось молчание. Людмила продолжала тихо всхлипывать. Потом сказала:

– Ты представляешь, он ни разу не позвонил и не написал, как уехал… уже четыре месяца.

– Подонок!

– Я знаю, – ответила Людмила, – но как вспомню… как он цветы… охапками… конфеты, шмотки всякие… колготки, представляешь? Размер знал! Он же с ума сходил! Мы могли целую ночь бродить по городу, как студенты… до самого рассвета. Костер жгли на берегу реки… И вдруг – как отрезало!

– Людмила, я уверена, он еще вернется!