Два ракурса времени в истории Ричарда III

Списывать всё на психическое расстройство, объясняющее патологией противоречивые действия короля, тоже не очень‑то получается, потому что наряду с этими, приписываемыми ему, "безрассудными действиями", Ричард поступал разумно и правильно всякий раз, когда нужно было решительно действовать для спасения отечества — собирал армию, возглавлял оборону страны (тут уже тюдоровские хронисты, на материалы которых опирался Шекспир, не погрешили против истины).

Наряду со всей этой подтасованной компрометацией короля, непредубежденному зрителю трудно поверить и в сомнительную "незащищённость", так называемых, "положительных персонажей" пьесы — всех этих знатных и влиятельных противников Ричарда III, представленных "ангелоподобными праведниками" — "безгрешными", "кроткими" и "безобидными". Вызывает сомнение и их мнимое миротворчество, которое сопровождается тайными заговорами, кознями и интригами, и их ханжески-лицемерная "ненависть к войне", которой они пытаются прикрывать своё предательство и оправдывать свою неприязнь к сражавшемуся за их благополучие Ричарду Глостеру, которому они слишком многим обязаны, чтобы его любить.

Но, как ни странно, именно эту их, ханжески-немощную, лживую и лицемерную позицию и по сей день отстаивают симпатизирующие тюдоровской историографии "поборники миролюбия", которые в своих очерках об историческом Ричарде III опираются не на исторически подтверждённые факты и не на здравый смысл, а ссылаются на мнение враждебных Ричарду театральных (!), шекспировских персонажей, НЕ отделяя их от их исторических прототипов и не пытаясь переосмыслить и переоценить их суждения о нём.

Вследствие этих предвзятых и подтасованных ориентиров, всё перепуталось на театральной и исторической сцене в английском королевстве, где историческую достоверность (-БИ) на протяжении нескольких веков насильственно подменяли сфальсифицированной, театральной, полит.технологической (+БИ) версией — эксцентричной, вульгарной и пошлой в её примитивной, "балаганной" интерпретации, призванной закрепить за сценическим и историческим Ричардом III образ "врага" и отвлечь внимание от реального тирана и деспота Генриха VII, затопившего всю страну кровью.

А в результате всей этой, развязанной Тюдором, пропагандистской войны, исторический, реальный король Ричард III после смерти стал объектом нападок не только своих соотечественников, но и ханжески навязывающих своё моральное превосходство адептов ушлой и изворотливой, в своём лицемерии, псевдогуманистической идеологии (+БЭ/-ЧИ), представляющих всякое волевое сопротивление как насилие и впадающих в панику по поводу любой вооружённой самозащиты (у страха глаза велики: "если поднял меч, значит агрессор", "если защищался, значит неправ", "если попал в "тираны", значит было за что"). Что позволяет им также "переносить удар с больной головы на здоровую": закрывать глаза на жесточайший деспотизм Генриха VII и, нивелируя тяжесть его преступлений, возводить обвинение на либерального правителя Ричарда III, приписывая ему несуществующую вину и отягощая её необоснованной, искусственно раздуваемой истерией.

В связи с этим, с некоторых пор стало модно подменять сценический образ Ричарда III собирательным обликом современных диктаторов, а действие пьесы переносить в наши дни, проводя примитивные параллели между прошлым, настоящим и будущим, в традициях полит.технологических подтасовок и искажений ДЕКЛАТИМНОГО ракурса времени (+БИ/-ЧЛ).), позволяющих фабриковать на основании реальных, исторических событий любую пропагандистскую фальшивку. Передёргивая факты во времени и представляя фантастическую реальность как историческую, авторы этих интерпретаций теперь уже позволяют себе приписывать ни в чём не повинному монарху злодеяния поистине вселенского масштаба. Среди которых и создание в своей стране тоталитарной диктатуры, и причастность к глобальным политическим преступлениям ХХ века, и такие "мелочи", как бомбёжка, танковые и газовые атаки в эпоху Войны Роз (пример: фильм Р. Локрейна "Ричард III", 1995 г.). А поскольку, ввиду наглядности сценического действия, вымышленный персонаж в воображении зрителей подсознательно подменяется реальным, на основании такой, безгранично отдалённой от истины интерпретации (заполняющей у невежд информационные пустоты и перекрывающей доступ к историческим знаниям и адекватному их восприятию), становится возможным, завышая степень вины вымышленного, сценического персонажа, осуждать реального, исторического короля Ричарда III уже по другим, многократно завышенным меркам, позволяющим представить его в виде собирательного образа самого опасного злодея за всю историю человечества. (А он в наши дни как раз такой планки и достиг, благодаря огромному количеству варварски искажённых, извращённо сфальсифицированных псевдоисторических версий, от которых все театральные подмостки ломятся — до таких масштабов тотального обличения даже Генрих Тюдор не додумался бы!)