Два ракурса времени в истории Ричарда III

Шло время.Томительно тянулись дни ожидания. Ричард с трудом удерживал себя от желания немедленно выступить военным походом на Лондон и арестовать королеву. Сохраняя самообладание, он ещё несколько дней провёл в Йорке, дожидаясь ответа. Всё сдвинулось с мёртвой точки только после того, как он получил письмо от Генри Стаффорда, герцога Бекингэма, в котором тот призывал его к активному действию, гарантировал свою поддержку и предлагал 1000 воинов для подавления путча. Ричард поблагодарил Бекингема за помощь, но попросил привести только 300 человек, поскольку столько же собирался взять с собой сам. 20 апреля, 1483 года Ричард вышел с отрядом из Йорка в Нортхэмптон, где должен был 29 апреля встретиться с Бекингемом, Энтони Вудвиллом и королем.

25. Арест заговорщиков

Королева намеренно удерживала Ричарда в полном неведении, рассчитывая, что он воспримет её молчание, как провокацию и не предпримет военного похода на Лондон, где всё закончилось бы его арестом. Даже если бы он пришёл туда победителем, против него сначала восстановили бы горожан, потом Совет и парламент, а там, даже при всей его популярности, не миновать ему Тауэра, какими бы полномочиями он бы ни был защищён. Его тут же бы объявили изменником, обвинили в попытке узурпировать трон, схватили бы, скрутили и повели под арест. Там в одночасье свершили бы приговор, да ещё и опорочили бы его репутацию на веки вечные. А своей репутацией, честью и добрым именем Ричард дорожил так же, как и спасением своей души, — вопрос моральной ответственности для него всегда был первостепенным.

Королеве это было известно, — ничего другого она от него и не ждала, поэтому и позволила себе максимально злоупотребить его долготерпением, предоставив ему оставаться в неведенье до коронации престолонаследника Эдуарда. Но получив от Ричарда письмо с соболезнованием, она забеспокоилась и предприняла несколько решительных мер правовой и политической защиты. В качестве правовой подстраховки, — стремясь закрепить за собой законным путём всё незаконно захваченное [84], она настояла на том, чтобы Совет пересмотрел полномочия Регента. Предполагая лишить Ричарда права регентства ещё до коронации престолонаследника, она попыталась таким образом оправдать свои незаконные действия и объявить их законными.

Свою позицию она строила так: если Ричард как Регент и лорд — Протектор никаких особенных прав иметь не будет, значит она не нарушает закон, не поставив его в известность относительно смерти короля, его назначения и всех связанных с ним полномочий. Нет полномочий, нет и назначения: его обнесли этим известием, обошли, как пустое место, потому что он «пустое место» и есть. То есть, «де факто» его уже таковым представили, признали и теперь осталось только юридически аннулировать его права.

Своему преступлению — захвату власти и похищению королевской казны — королева попыталась задним числом придать «законный вид». А для этого всего- то и требовалось объявить Ричарда Глостера (Регента, лорда — Протектора) первым из равных в Королевском Совете и сохранить это первенство за ним только до коронации нового короля. А после коронации — вот тебе Бог, вот — порог, а вот тебе дверь в Тауэр, — там тебя ждут.

Королеву очень устраивала эта позиция, но члены Совета к тому времени уже получили письмо от Ричарда с предостережением против незаконных действий и не решались столь явно нарушить закон. Они напомнили королеве, что Совет не вправе решать такие вопросы самостоятельно. Видя их нерешительность, королева (как истинный ЭИЭ) пошла на самые "эффективные" (по её мнению) меры: вместе с сыном, маркизом Дорсетом, она разыграла перед членами Совета настоящий спектакль, — устроила им «театр двух актёров». Пока подученный ею маркиз Дорсет выступал, с пылкой, яростной речью, настраивая их против Ричарда Глостера («Вот приедет Глостер, он вам всем задаст! Никто из вас не будет чувствовать себя в безопасности!»), королева билась в истерике, заходилась в рыданиях, причитала, изображая крайнюю степень отчаяния, заламывала руки, страдальчески возводила глаза, сокрушаясь о судьбе Англии, своих подданных и юного короля, колотила кулаком по столу, стремясь сломить несокрушимое упорство присутствующих. Совет был впечатлён этим зрелищем и проголосовал за отстранение Ричарда от власти. В тот же день Томас Дорсет тайно написал графу Риверсу, чтобы тот прибыл с королем в Лондон к 1-му мая.

Когда Ричард 29 апреля прибыл в Нортхэмптон, престолонаследник его уже «опередил» — прошел через город и остановился в 14 милях по пути следования, в местечке Стоуни — Стратфорд, расположенном далее, по дороге на Лондон.

Энтони Вудвилл (граф Риверс) заверил Ричарда, что это отклонение от маршрута и графика — чистейшее недоразумение, которое возникло в связи с тем, что для размещения всего эскорта в городе не нашлось достаточного количества квартир. Сам Энтони Вудвилл, планировал заночевать в Нортхэмптоне и уже заказал себе комнаты на постоялом дворе.