Два рейда

К командиру дивизии Колесников влетел разгоряченный и сразу запальчиво выкрикнул:

— Артиллерию! Немедленно артиллерию на участок Бакрадзе!

— Бакрадзе артиллерию просит? — спокойно, даже удивленно, спросил Вершигора. — Не может быть! К вам эскадрон ушел.

— Вот именно, Бакрадзе! Если он просит, значит, иного выхода нет, — настаивал Колесников. — А эскадрона мы не видели.

— Не видели, так услышите. Артиллерии вам дать не могу, — серьезно ответил Вершигора.

— Как хотите, но я без орудий отсюда не уйду. Положение тяжелое… Там ждут, — Колесников снял кубанку, сел на стул, давая понять, что не уйдет.

— Тяжелое, говоришь? М-да. Ну что ж, если так настаиваешь, — проговорил командир дивизии, почесал пятерней бороду, задумался, посмотрел на Войцеховича, затем на командира артиллерийской батареи Тюпова, улыбнулся и приказал: — Пошлите одно орудие.

Командир артбатареи удивленно уставился в глаза Верши-горе, намереваясь что-то ответить, но Петр Петрович не дал ему и рта открыть, отрывисто бросил:

— Выполняйте!

Тюпов растерянно козырнул и побежал к орудиям. Через несколько минут четверка кряжистых лошадей вскачь промчалась по улице, увлекая за собой семидесятишестимиллиметровое орудие. Впереди на быстроногом жеребце летел сияющий Юра Колесников.

— Берегитесь, фашисты! — выкрикнул он. — Сейчас получите.

По цепи понеслись радостные возгласы партизан: «Артиллерия! Артиллерия!»

Упряжка выскочила на пригорок, развернулась на месте. Артиллеристы проворно сняли орудие с передка. Лошадей укрыли за ближайшими сараями. Повеселевшие партизаны следили за четкими действиями орудийного расчета.

— Приготовиться к контратаке! — приказал Бакрадзе.

Приказ повторил Тютерев, а затем командиры рот, взводов, отделений. В воздух взвилась красная ракета — сигнал контратаки. Прогремел орудийный выстрел. Пехота поднялась и дружно бросилась на врага. Пулеметный и автоматный шквал дополняли гранатные взрывы и хлопки выстрелов из бронебоек. В тылу врага послышалось «Ура!» — это Александр Годзенко с эскадроном пробрался лесом и зашел гитлеровцам в тыл.

Противник не выдержал натиска партизан и отступил. Положение было восстановлено. Последующие попытки врага ворваться в село успешно отражались ковпаковцами…

После удачной контратаки Колесников подбежал к артиллеристам и спросил:

— Орлы, почему вы только один раз стрельнули? Поддали бы жару, мы бы с фашистами расправились похлеще.

— А чем? — в свою очередь спросил Вася Алексеев. — У нас был всего один снаряд. Берегли на всякий случай.

— Как один? — оторопел Юра.

— Вот так, — проговорил заряжающий горьковчанин Ершов.

— Командир дивизии знает об этом?

— Конечно, знает.

— Знал и послал! — сказал растерянно Колесников. Ему вдруг вспомнилась хитрая улыбка Вершигоры, удивление и растерянность Тюпова. Выходит, командир дивизии послал орудие просто для поднятия духа партизан.

— Вот так да-а! — протянул Юра, вытирая кубанкой обильно выступивший на лбу пот. — Все равно молодцы, ребята. А о том, что снарядов нет, — ни гугу. Понятно?

— Чего уж там, ясное дело! — невесело загудели артиллеристы.

Как бы то ни было, а находчивость Вершигоры помогла партизанам одержать верх над сильным противником.

Об этом случае почти никто из партизан не знал. О нем стало известно лишь после того, как с самолетов сбросили нам новую партию боеприпасов.

Перед вечером прибежал связной Гриша Филоненко с радостной вестью. Второй и третий полки отбили все атаки противника и отбросили его от сел Вепшец и Зажечье.

— Все поле усеяно трупами фашистов. Танки горят, — весело выкладывал новости Филоненко.

— Откуда тебе известно? — спросил я связного.

— Сам слышал, когда докладывали командиру дивизии, — ответил он. — Подполковник приказал держаться до темноты, а затем будем прорываться…

О победе второго и третьего полков через несколько минут знали все партизаны. На душе стало легко и радостно.

— А мы что-хуже их? Выстоим! — говорили повеселевшие ребята.

Перед вечером прибежал старшина Боголюбов и сообщил, что исчез пленный немецкий летчик, которого мы захватили со сбитого самолета в селе Мосире.

— Как же ты его проморгал? — спросил я.

— Кругом кипел бой. Бомбежка… Не до пленного. Начали готовиться к маршу, тут я и кинулся. Смотрю — подвода без ездового. Я сюда-туда, а немца и след простыл…

— Вот вам и сын социал-демократа! — сказал Колесников. — Я вам тогда говорил, что нельзя ему верить. Социал-демократы всегда предавали.

— Побег пленного — не велика потеря. Беда в том, что он расскажет карателям о нашем тяжелом положении с боеприпасами. Надо доложить в штаб дивизии, — посоветовал я Боголюбову.

Наступил вечер. К этому времени командир и начальник штаба дивизии наметили план прорыва, создали ударную группу, выделили заслоны… Все готово для начала действий. В этот момент в штаб дивизии пришел 57-летний старик, местный житель Станислав Сажинский.

— Могу товажишам показать дорогу, — предложил он свои услуги.

— В каком месте?

— Лясом, лясом проше пана-товажиша, — ответил старик.

— По карте в лесу дорог нет, одни овраги, — высказал сомнение Вершигора.

— Для германов нема, для товажишей есть…