Два рейда

— Есть одно деликатное дельце. Прошу поручить его выполнение мне. Проверну на все сто, — сказал он, поглаживая свои рыжие усики. Большие темные глаза с надеждой смотрели на меня.

— Какое такое дельце? — спросил я.

— На железной дороге Рава-Русская — Замостье бронепоезд объявился. Заманчиво?

Действительно заманчиво. Решил посоветоваться с командиром полка. Бакрадзе согласился с предложением Колесникова. Выделили для этого разведвзвод сержанта Барсукова, усилили его бронебойками и отделением минеров. Старшим назначили Колесникова. Проводником вызвался идти местный житель села Кособуды пан Янек.

Вечером партизаны выступили на задание.

На исходе были вторые сутки, а от Колесникова не поступило ни одного донесения. Нас охватило беспокойство. Я все это переживал молча. Командир же полка Бакрадзе нервничал, то и дело повторял:

— Скажи, Вано, зачем Юрия молчит?

Однажды ночью меня разбудили громкие голоса. В хату ввалились засыпанные снегом мой ездовой Борисенко и проводник пан Янек. Они, как деревяшками, колотили по полу промерзшими валенками.

— Как дела? — задал я стандартный вопрос.

— Порядок полный, — ответил Борисенко, стараясь дыханием отогреть озябшие руки.

— Все живы?

— Живы. Я же говорю, полный порядок, — он помолчал и добавил: — Кумедия, товарищ майор. Кинулись в одно место, а там уже дивизионные минеры. Перекантовались на другой перегон — натолкнулись на подрывников второго полка. Пришлось сделать крюк километров тридцать…

— Бронепоезд перехватили?

— Нет. Раньше нас это сделали минеры Кульбаки. Но и мы эшелон опрокинули и дрезину прикончили. Двух фашистов приволокли.

— Где старший лейтенант?

— С этим лейтенантом одна кумедия, — мотнул головой Борисенко. — Расправились это мы с эшелоном, сержант Барсуков и говорит: «Надо уходить. Каратели нагрянут непременно». А старший лейтенант не соглашается. «Понаблюдаем, говорит, что они будут делать…» Замаскировались в лесочке, выставили наблюдателей. Ждем. Минут через сорок со стороны Замостья показалась дрезина. «Держите фашистов на мушке, а я пойду встречу их», — сказал Юрий Антонович. Сержант возразил, но старший лейтенант приказал делать то, что он велит. Разведчики и минёры притаились, бронебойщики взяли дрезину на мушку. Помначштаба выскочил на железнодорожную насыпь, выхватил из колодки маузер, заложил руки за спину и медленно направился навстречу дрезине. Фрицы заметили его и сбавили ход. Но потом, видно, приняли Колесникова за своего и смело поехали к опрокинутому эшелону.

Борисенко рассказывал подробно. По всему видно, он симпатизировал Колесникову. Даже по примеру Юрия начал отпускать такие же рыжие усики.

— Как же немцы могли признать старшего лейтенанта за своего, если на нем кубанка с красной лентой? — искренно удивился я.

— Так ведь он кубанку оставил пану Янеку, а у него забрал польскую конфедератку, — ответил Борисенко. — В общем получился винегрет: сапоги и френч немецкие, шпоры русские, шуба и брюки мадьярские, а кепка польская, — Борисенко захихикал, а потом продолжал: — Когда фрицы подъехали ближе, Юрий Антонович выхватил из-за спины маузер да как зашпрехает по-немецки…

— Как ты сказал? По-немецки? — переспросил я ездового.

— Так я ж говорю — по-немецки, — уточнил Борисенко. — Немцы не растерялись, как полоснут из пулемета. Смотрим, старший лейтенант — брык на землю. Ну, думаем, капут. Тут начал действовать Барсуков. Открыли огонь. Нескольких гитлеровцев убили сразу, остальные — наутек. Мы за ними… Ни одного не упустили. Расправились с фашистами и побежали к старшему лейтенанту, а он уже вытащил из-под дрезины двух фашистов и допрашивает…

Слушаю рассказ Борисенко и ничего не понимаю. Чертовщина какая-то. Видимо, он что-то путает или преднамеренно преувеличивает. Откуда Колесников знает немецкий язык? Несколько дней назад, во время боя второго полка за Шевню, к нам перебежал экипаж немецкой бронемашины. В составе экипажа были: француз Мишо Легре — механик из Марселя и два бельгийца. Колесников принимал перебежчиков и, я сам видел, свободно с ними объяснялся по-французски. А теперь выясняется, что он знает и немецкий. Что же он, в конце концов, за человек, этот мой помощник?!

— Где сейчас старший лейтенант? — спросил я ездового.

— В штабе дивизии. С сержантом Барсуковым повел пленных, — ответил Борисенко.

Не дожидаясь возвращения Юрия, я пошел в штаб дивизии. Несмотря на позднее время, в штабе работа шла полным ходом. Василий Александрович Войцехович с помощью переводчика Вальтера Вруна допрашивал пленных. Колесников стоял у двери и оживленно беседовал с маленьким, шустрым человеком в берете, с трехцветными полосками, нашитыми на рукаве. Это был француз Мишо Легре. Он весь сиял. На Колесникова смотрел, как на старого знакомого…