Два рейда

— Мы уже выходили из Столина, — продолжал Боголюбов. — Вдруг — впереди автоматная очередь. Мелькнула мысль: «Напоролись на засаду!» Слышу топот. Присмотрелся — бежит пленный полицай. Подпустил я его ближе и почти в упор выпустил очередь… Догнал товарищей. Нестеренко на ходу рассказал, что полицай бросил соль и хотел скрыться… Только теперь немцы всполошились, подняли пальбу. Пока они разбирались что к чему, мы успели переправиться через Горынь. Там нас ждал товарищ с подводой. Погрузили соль и с облегчением вздохнули. Но не проехали полкилометра, услышали стрельбу впереди, в лесу. «Кто бы это мог быть?»— спрашиваю проводника. Он пожал плечами: «Не могу знать. Немцы приезжают сюда за сеном только днем. А кто это? Ума не приложу».

На всякий случай решили свернуть с дороги и остановиться в лесу. Так и сделали… Стрельба то вспыхивала, то затихала, приближаясь к нам. В драку ввязываться не хотелось. К тому же неизвестно, кто там. «Может, партизаны», — предположил Нестеренко. Ему возразил Старожилов: «Не в характере партизан палить попусту». Неожиданно мелькнула мысль: оставить подводу с проводником, а самим выдвинуться к дороге, залечь на широком фронте и, если это немцы, накрыть огнем. Сигналом для всех должен послужить взрыв гранаты, которую я брошу.

Ждать пришлось недолго. Сначала послышалось тарахтенье повозок по мерзлой дороге, затем донеслась русская речь. А вот и обоз. На каждой бричке по четыре-пять человек с винтовками в руках. Я уже готов был принять их за своих и вдруг ясно различил разговор. «Пальнем еще разок», — предложил кто-то на первой повозке. «Не стоит. Здесь и духом партизанским не пахнет. Город рядом, они небось в чаще отсиживаются. Сами на себя страху нагоняем», — отозвался второй.

Сомнений не было. Перец нами изменники Родины. Осторожно вынул гранату, примерился и швырнул ее. Раздался взрыв. Удачно, прямо по первой бричке. Вслед за этим застрочили автоматы товарищей и пулемет Исаева. Уцелевшие полицаи бросились врассыпную. Все же нам удалось укокошить девятерых, а одного сцапать живым. Допросили. Оказалось, предатели удирали от приближавшегося фронта, но в Столин запоздали. Ночь их застала в лесу… Нам досталось восемнадцать пароконных подвод, груженных разным барахлом, наворованным у населения. Мы заехали на хутор, где брали проводника, выбросили ненужное нам тряпьё и погнали обоз в Собычин.

— Сколько же там было полицейских? — спросил веснушчатый.

— Черт их знает. Пленный говорил, около восьмидесяти. А правда это или брехня — не знаю. Посчитать не успели. Да это и не так важно. Главное, мы одержали верх…

Прислушиваясь к разговору, я понял, что мне здесь делать нечего. Отпала необходимость беседовать.

Возвращаясь в штаб, я все время думал, что незамысловатый рассказ старшины лучше всякой беседы действует на новичков. На деле осуществляется требование покойного комиссара Руднева, чтобы каждый партизан стал пропагандистом боевых традиций соединения. Как мы еще мало пользуемся этим методом! А в действительности получается, что рассказы ветеранов быстрее доходят до сердец молодых партизан, вызывают у них чувство гордости за соединение и желание самим быть такими, как Руднев, Черемушкин, Чусовитин, Подоляко, Семенистый и другие…

За первую и третью роты мы были спокойны. Народ там проверен в боях и походах. И хотя их ряды пополнились малообстрелянными бойцами из Олевского отряда, но и те уже прижились в ротах, получили боевые навыки. Это дисциплинированные, сплоченные подразделения. Командовали ротами опытные боевые командиры.

Первую роту возглавлял двадцативосьмилетний Степан Дмитриевич Бокарев — горьковчанин, из села Верижки Арзамасского района.

Перед войной Степан Дмитриевич находился на сверхсрочной службе в Красной Армии. С женой и матерью жил в Житомире. Готовился стать отцом. Война перевернула все вверх дном.

Отправив жену и мать в село Буки, расположенное в двадцати пяти километрах от Житомира, Бокарев ушел на фронт. Участвовал в боях. Под Ровно был ранен. Остался на оккупированной территории, а когда поправился, ушел в партизаны и сразу же попал в девятую роту к Бакрадзе. Участвовал во всех боях, проведенных ротой. Храбро действовал при разгроме фашистов под Кодрой Киевской области, на Припяти, в Рассольной Станиславской области, в Карпатах…

В отряд Бокарев пришел рядовым, а из Карпат вернулся командиром взвода. На Полесье его ждала печальная весть о семье. Гитлеровцы пытались вместе с другими жителями выслать в Германию и его жену с маленьким сынишкой Сашей, Узнав об этом, Маша схватила ребенка и в чем была убежала в соседнюю деревню. Фашистские палачи жестоко расправились с мирными крестьянами. Сорок человек расстреляли, а селения Буки, Сычевку и Бучки сожгли. Убили мать и тещу Бокарева.

Горе не сломило Степана Дмитриевича. Он с еще большей яростью уничтожал ненавистных захватчиков. Бойцы любили своего командира, а командование вручило ему роту.