Два сапога пара (СИ)

Забывчивость вообще была свойственна принцу, мысль которого быстро уносилась к горнему. Например, Рейгар провел немалое время на развалинах Летнего Замка, сочиняя баллады и размышляя о конфликте рыцарского и сыновнего долга. Мысли принца были благородны, возвышенны и бесконечны, а его полусумасшедший отец продолжал тем временем бить и тиранить мать Рейгара, садистски казнить своих подданных и доводить державу до ручки. Но Рейгар, паривший духом в эмпиреях, как-то забывал о том, что происходит в его семье и его королевстве прямо сейчас, а злые языки уже начинали поговаривать, что, поди, куда приятнее размышлять на тему «Рейгар Таргариен и его трагедия» или «Роль Рейгара в судьбах Вестероса», чем исполнять свои прямые обязанности.

- Йээхуууу! – прозвучало почти над ухом Рейгара, потому что Лианна оставила попытки убиться при помощи лошади и решила научиться бегать по вертикальным стенам. В первой же попытке ноги Лианны, как и всегда, обогнали голову, и она совершила красивое сальто, на свое счастье приземлившись на ноги, а не на живот. Рейгар от неожиданности уронил арфу себе на ногу, выглянул в окно, проследил за второй и третьей попыткой Лианны получить травмы, несовместимые с жизнью, и к нему стали подкрадываться мысли о том, что если Элия не могла родить принцу нужного для исполнения пророчества третьего ребенка по слабости здоровья, то у Лианны здоровья даже как-то многовато, и с детьми ей стоило бы погодить лет этак с пяток.

«С другой стороны я, не будучи мужем, не могу требовать от нее, чтобы она изменила свое поведение, - начал спорить сам с собой Рейгар, воздев очи горе, а Лианна тем временем действительно чуть не свернула себе шею и разбила руки. – О боги! Я же должен на ней жениться, я же совсем забыл!» - и принц бросился писать Верховному септону, требуя расторжения своего первого брака.

«Я рад вашему благородному поступку, - отвечал Верховный септон на следующий же день, - и молюсь о том, чтобы Семеро сподобили меня в должный срок принять ваше покаяние. Бракоразводный процесс будет начат немедленно и должен завершиться весьма скоро».

«Опять забыл!» - подумал Рейгар и написал Верховному септону второе письмо, испрашивая благословение на брак с Лианной Старк.

«Возлюбленный принц! – отвечал на другой день Верховный септон, который был крепок в вере и не боялся даже короля Эйриса. – Я всегда знал вас за начитанного и порядочного человека. Брак расторгается неверностью одного из супругов, после чего второй супруг может вступить в другой брак. С вашей стороны было очень великодушно признаться в своем проступке и дать принцессе Элии свободу. Но виновная в расторжении брака сторона может вступить в новый брак разве что после долгого покаяния – или вы об этом забыли? Кроме того, согласно обычаям, церковь благословляет брак только после родительского благословения – я предвижу тут трудности с обеих сторон».

Рейгар тяжело переживал отказ септона обвенчать его с Лианной и даже сочинил новую балладу о трагедии своей любви, но реакция Лианны на его печальный рассказ об этой трагедии поразила его еще больше.

- Понятно, - сказала Лианна, которой было не занимать решительности и жесткости, и этим она походила не на даму сердца для благородного рыцаря, а скорее на полковника кавалерии. – Я-то думаю, что со мной не так, что ты ко мне даже не прикасаешься. Ты, когда женился, Старым богам клятву приносил?

- Нет, - ответил опешивший принц.

- Ну и пошел твой септон в задницу, - резко сказала Лианна и встала из-за стола. – Где ближайшая богороща?

Выражение лица Лианны говорило о том, что в отсутствие коней она бы взнуздала конюха и отправилась в богорощу на нем, но Рейгар был храбрым человеком и решился на пространное объяснение связи престола, веры в Семерых, престолонаследия и святости брачных уз.

- Тебе кто важнее, твой Верховный септон или я? – ответила на это Лианна, которую трудно было сбить. – Если он, то на нем и женись!

Ответить на это задумавшийся Рейгар не успел, потому что Лианна опрокинула стул, выбежала из залы и грохнула дверью.

Жизнь в Вестеросе была тяжелой и суровой, но многие его жители, включая Старков, Баратеонов и даже светлой памяти сэра Дункана Высокого, как-то не умели красиво страдать. Даже получив множественные раны на душе и теле, они пытались отползти в сторону и отлежаться в безопасном месте, словно дикие звери. Возвышенный же принц Рейгар страдал открыто, величаво, он черпал свое горе целыми кубками и упивался им. Великая скорбь давала ему возможность лишний раз поразмыслить о значении Таргариенов и о трагедиях вестеросского феодализма.