Два сердца, одна палатка

Дети быстро выстроились в очередь, изредка толкая друг друга. Парень повернулся и помахал вытянутой вверх рукой в сторону отряда Сурковой, а потом развернулся на Кузнецова и тот увидел перед собой два голубых глаза, которые перекрывали очки с черной оправой. Острый нос и скулы создавали ощущение точеного лица, а недельная щетина добавляла возраста и мужественности в аккуратный, с первого взгляда, образ.

– Привет, я Влад. – Он улыбнулся, оголяя белые зубы и протянул руку.

По футболке со странной надписью можно было догадаться, что Влад понимал тонкий юмор и уж точно знал, что надевать в детский лагерь. Антон с недоверием ответил рукопожатием и пытаясь выдавить хоть что-то из себя, почти прошептал:

– Антон. Тебя Павел Александрович прислал?

– Ты здесь первый раз что ли?

То ли проигнорировав, то ли не услышав вопрос студента и увидев положительный кивок, Влад сел рядом за стол и начал распределять детей по комнатам.

– Привет, ты Диана? Хочешь в комнату к Даше и Полине? Хорошо! Записал. – Давая «пять» ладошкой, тараторил он. – Данил, ничего себе ты высокий. В баскетбол играешь? Класс, определим тебя в команду лагеря!

Кузнецову лишь оставалось удивляться, как тот, так быстро находил общий язык с детьми. Он тоже, конечно, старался помочь: подавал новые листы для заполнения, провожал детей и пытался собрать их в одну кучу. Но нужно признать, что с детьми он ладил на двойку из десяти.

На улице было слишком жарко, людно и громко, звук колесиков от чемодана звучал уже где-то на заднем фоне в голове, раздражая с каждой минутой все сильнее. Хотелось сбежать, спрятаться в комнату от раздражающего шума, от детей, которые ходили за ним хвостиком и расспрашивали обо всем на свете, словно Антон для них «мама-утка». Когда весь список был составлен, Влад построил отряд, и они двинулись в здание на заселение.

– Ребята, даю вам два часа на обустройство комнат, потом на ужин и вечер знакомств!

Все были счастливы началу смены и покидав вещи в шкафы, уже начали знакомиться друг с другом, не дожидаясь официальной части. Кузнецов тоже был счастлив, что, наконец-то, можно уединиться и послушать любимую музыку в наушниках, выкинуть лишние мысли из головы и, хотя бы на секунду оказаться в комфорте. И речь не о физическом – мягкий диван, компьютер и сериал, а о моральном – тишина, покой и он один в комнате. На ужине Антон думал, что сойдет с ума, потому что все хотели сидеть с друзьями, но стол не предусматривал того, чтобы за ним сидели все пятнадцать человек. Влад снова появился из ниоткуда, решая проблемы, как ни в чем не бывало. Парень ни на секунду не остановился, не задал вопросов и даже не смотрел на своего напарника укоризненно, будто читал мысли или знал, что тот чувствует в данный момент. А чувствовал он многое: неуверенность, растерянность при любом принятии решения и боязнь ответственности, которая до сих пор хватала Кузнецова за капюшон и душила, не давая кислороду пройти в легкие.

– Ребята, давайте вы, пожалуйста, рассядетесь. Лера, Света, Алина, Аня и Маша – давайте за этот стол. Дима, Ваня, Данил, Сережа и Кирилл садитесь за второй. Максим, Мурадил, Полина с Дашей и Диана сядут со мной и Антоном.

Всем все понравилось, начиная от того, с кем они будут сидеть, заканчивая расположением стола. Дима ел за троих, поэтому котлеты Данила, Сережи и Вани сразу полетели к нему в тарелку. Антон мысленно молился, чтобы все доели ужин и не остались голодными. Данил больше всех заценил компот, выпивая второй стакан до дна. Кузнецов сделал отметку у себя в голове, что этого парня нужно будет проконтролировать с туалетом. Сам вожатый пытался поесть, но меню по понедельникам его не радовало совсем: та самая котлета, гречка и компот из вишни. Что может быть хуже? Только утренняя творожная запеканка со сгущенкой во вторник.

Почему он так не любил столовскую еду? У него с самого детства было не усвоение лактозы, именно поэтому ненависть к ряженкам, кефиру, творогу и молоку возникала сама собой. Сыр, почему-то, его организм переносил и даже мама в шутку называла его «мышкой». В столовых часто давали молочные продукты, жареное и жирное, от которого воротило студента, поэтому уже который день он оставался практически голодным, уверяя себя, что еда – это второстепенное.

На столе лежал пропуск с фотографией. Останавливая взгляд на нем, Кузнецов успел прочитать: «Никифоровский Владислав Сергеевич», после чего владелец удостоверения, резко стащил его со столешницы, засовывая в карман.

– Почему ничего не ешь? – Спросил Влад, искоса поглядывая на полную тарелку коллеги, отламывая кусок своей котлеты.

– Не голодный. – Сухо ответил Антон, отодвигая от себя ужин.

На улице дети стремились перелезть через забор, залезть на любое не безопасное строение кто выше, украсть мелки у соседнего отряда и подтянуться на турниках кто больше. Глаза разбегались, ноги не слушались, а руки боялись, но делали. Со всем этим хаосом Кузнецов бы давно сошел с ума, но в нужный момент, пока он снимал Сережу с турников, который чуть не сломал себе руку, к нему подоспел на помощь Влад.