Два шпиона в Каракасе

– Не стану скрывать от тебя, что ситуация сложилась достаточно неприятная. Как ты знаешь, я с пониманием отношусь к твоим аргументам и разделяю твою позицию. Но давай посмотрим правде в глаза: уже после того, как ты перебралась в Каракас, кубинцы усилили свое влияние в стране, а мы, вне всякого сомнения, топчемся где-то в стороне. И я не знаю, что еще можно сказать или сделать, чтобы прикрыть тебя. Ты должна отдавать себе отчет, в какое положение попала. Прошу: пришли мне подробный отчет и изложи все свои соображения, тогда я, может быть, попытаюсь защитить тебя от нападок здесь, в Лэнгли.

Эва старалась говорить спокойно, но слова застревали у нее в горле и голос срывался. Она с трудом произнесла: – Хорошо, я так и сделаю.

Она положила трубку. Потом взяла другой телефон. Ей было необходимо поговорить с Хэтчем – ее любовником и единственным другом.

Я уже не тот, каким был прежде

Уго велит принести ему целый кофейник кофе – и чтобы никто не смел нарушать тишину, чтобы ни одна муха не посмела прожужжать рядом. Ему никто не должен мешать.

– Надеюсь, все вы понимаете, что это приказ? – С этими словами он захлопывает дверь кабинета, оставив за его порогом свою жену, охрану и прислугу.

Возвращение Уго к власти повлекло за собой и возвращение первой дамы в Ла Касону. Они уже несколько месяцев жили поврозь, но после неожиданного, хотя и недолговечного переворота Элоиса сочла своим долгом снова взять на себя роль спутницы президента. Она чувствовала, что сейчас, как никогда раньше, супругу необходима ее твердая поддержка. С амурными похождениями Чавеса и всякого рода супружескими размолвками можно смириться, если на первое место поставить любовь и веру в Бога. Теперь все будет иначе.

Уго уже несколько часов сидит в своем кабинете, пьет кофе и курит одну сигарету за другой. Его угрюмое молчание удивляет и тревожит близких, особенно Элоису: – Почему Уго столько курит? Почему Уго все время молчит? Почему Уго ищет одиночества?

Все как-то враз переменилось.

Чавес напряженно думает и возвращается к мыслям, которые одолевали его буквально за несколько дней до того, как военные и гражданские, объединившись, подняли мятеж против него: “Я по-прежнему остаюсь солдатом. И если меня ставят в крайнюю ситуацию, если верхушка общества, его привилегированное меньшинство пытается помешать мне делать революцию, я буду отвечать, как и положено солдату, ведь именно солдатом я был и останусь всегда. Я уже не раз говорил: рука у меня не дрогнет, поскольку я веду борьбу не ради собственного благополучия, а ради благополучия всего нашего народа. Речь идет о судьбе боливарианской революции… Я думаю о бедноте и о среднем классе, но в первую очередь все-таки о низших слоях населения, о тех, кого на протяжении многих лет грабили и предавали. И я не позволю и дальше поступать с ними так же! Оппозиции нас не одолеть, и очень скоро наши враги убедятся в этом на собственной шкуре! Никому не повернуть вспять нашу революцию, пока я стою у власти и пока я жив!”

Этот внутренний монолог он произносит, когда чувствует обращенные на него взгляды Боливара и Иисуса Христа. Он знает, что эти двое всегда слышат и одобряют его размышления. Проведя несколько часов в одиночестве, утонувший в облаках табачного дыма, накачанный кофеином и воодушевленный пылкой любовью, продемонстрированной ему народом, Чавес вдруг испытывает божественное вдохновение и дает клятву: “Больше никогда они не отнимут у меня власть”.

Да, только так и никак иначе. Он пойдет на все, чтобы превратить свой дворец в неприступную крепость, из которой его никто и никогда не изгонит, он уничтожит всякого, кто попытается встать у него на пути, всякого, кто не подчинится его приказам. А если это будет первая дама? Вот ведь и сейчас она не может сдержать тревоги. Ее пугает мрачное настроение мужа, и, умирая от страха, она решается постучать в дверь его кабинета. И тотчас тишину дворца нарушает грозный голос Чавеса: “Черт бы вас всех побрал!” И окружающим становится очевидно, что веселый и беззаботный Уго тоже остался в прошлом.

Но произнесенное мягким голосом “Это я, Элоиса, любовь моя” разряжает уже готовую взорваться бомбу.

– Я знаю, любовь моя, ты не хотел, чтобы тебя беспокоили, но ты уже очень давно сидишь тут один, – говорит она, входя к нему. И как назло, следом за ней влетает муха.

– Ну? – спрашивает Уго, не глядя на жену, потому что глаза его прикованы к гвоздям Креста Господня.

– Ты ведь должен теперь быть счастлив, мне кажется… Переворот провалился, друзья доказали тебе свою верность, народ – свою любовь и поддержку.

– Должен… – собирается что-то сказать ей в ответ Уго. Но тут на память ему приходит фраза Хосе Марти, которая окончательно выводит президента из себя: “Даже великого человека может взбесить жалкая муха”.