Два веса, две мерки [Due pesi due misure]

Если голову Капустини проломила не она, то кто же?

У меня нет ни малейших улик, способных навести на верный след.

— Значит, ты пошла купить марки?

Она кивает.

— Разве я вам не говорила?

— Нет, — отвечаю, — не говорила. Ты вышла до того, как поставила холодильник в упаковку?

— Да.

— Сколько времени прошло с того момента, как ты заметила, что в холодильнике лежит Орала, и до твоего ухода?

— Не меньше сорока пяти минут.

Я аж присвистнул.

За это время вполне можно сдохнуть от удушья.

— Я была в отчаянии и не знала, что делать, — продолжала она, — вначале хотела сообщить брату, но не знала куда. Позвонила в его клуб, но там никто не знал, где он укрылся вместе с командой. В конце концов меня осенило. Я поискала и нашла в телефонной книге ваш адрес. Потом вышла купить марки.

Я не сказал ей, что, когда она открыла холодильник. Капустини еще был жив.

Не то она возьмет и разрыдается, дорогу перестанет различать и опрокинет мой «блимбуст» в канаву.

— Когда ты вышла, — говорю, — убийца без труда успел перенести Оралу в другое место. Он прятался у тебя в квартире.

Чувствую, что она начинает дрожать в такт вибрации корпуса, и велю ей перестать, иначе она мне машину развалит.

Уже поздно бояться.

Рассказываю ей, как я встретил Пушинку в «Виски рекой» и как ошибся стаканом.

Она засмеялась, и мне захотелось оторвать ей руку и выбросить в окно. Но я слишком ослаб, и потом, не знаю, что случится, если я резко повернусь.

На факторию мы прибыли часам к пяти.

Я попросил у брата Эрколе парочку пилюль на цементе и дюжину кислых лимонов.

Закупорив все выходы, я умял яичницу из двадцати пяти яиц и курицу, зажаренную в витаминах.

Полбутылки «бурбона» окончательно восстановили мои силы.

Огреза тоже изрядно подкрепилась. Покончив с едой, мы снова сели в машину и подъехали к фургону.

Грег доложил мне, что все спокойно и мирно. Ни он, ни Фернанда ночью ни на миг не сомкнули глаз.

Тонналярда вылез из кабины, потянулся, зевнул, натянул на голову берет и затолкал в него уши.

— Что будем делать, хозяин? — спрашивает.

— Не знаю, — отвечаю. — Ты зачем завел мотор?

— Не заводил я никакого мотора, это футболисты храпят.

Открываю борт фургона, хватаю Ого Пальму за ногу и стаскиваю вниз.

Ого Пальма протер глаза и вдруг увидел сестру.

Не успел я перехватить его руку, как он отвесил Тилле оплеуху.

— Что ты там натворила? Отвечай, — кричит Пальма.

— Брось, — говорю.

Наношу ему прямой удар с правой точно в ухо.

Он валится на землю и головой попадает под струю колонки, из которой поят скот.

Хватаю его за пояс брюк и ставлю на ноги.

— Вот так компот! — восклицает Тонналярда.

— Это, — говорю, — аванс, остальное получишь потом. Должен же я заплатить за слабительное, выпитое по твоей вине.

Ого Пальма вытирает лицо рукавом рубашки, а сам глядит на меня широко раскрытыми глазами.

— За слабительное? — переспрашивает.

— Ну да, ты, конечно же, ничего не знаешь!

Он поворачивается к сестре и, кажется, вот-вот выстрелит в нее зрачками, вылезшими из орбит.

— Дура чертова! Ты ему все взяла и выложила!

И бросается на нее.

Я вытягиваю ногу и на лету, когда он падает головой в луговую траву, хватаю за рубашку, заламываю ему руки, сую их в брюки и застегиваю на последнюю ременную дырку.

— Она мне ничего не рассказывала, — объясняю. — Я сам узнал в «Виски рекой», кого ты поишь слабительным.

Слышу звуки танцевальной музыки, смотрю вверх.

Футболисты откинули борт фургона, высунулись и не сводят с меня глаз.

— Эй, — говорит один из них, — как вы смеете так грубо обращаться с нашим тренером?

— Этой ночью, — говорит Ого Пальма, — он был в «Виски рекой», а убийцу и не думал искать.

— Значит, его не нашли? — спрашивает кто-то из футболистов.

— Где там! — восклицает Пальма. — Топчемся на месте.

— Не пора ли его проучить, этого детектива?

Полсекунды спустя все они окружили меня и засучили рукава.

Но никто не успел даже руки поднять, как Грег ворвался в толпу и оскалил клыки.

Фернанда и двое ее кузенов ринулись ему на подмогу и дали ясно понять, что шутить не собираются.

Футболисты тут же отпрянули назад.

Все сбились в кучу у фургона и глядят на меня.

— Увы, — говорю, — не сумел я его найти.

— Что же теперь будет?

Мне неприятно отвечать, но надо.

— Ничего, — говорю, — все вернемся в город, а там видно будет.

— Сдадите нас полиции? — спрашивает Ого Пальма.

Я развожу руками и впиваюсь взглядом в кончики ботинок.

— Ну и паршивый же детектив нам попался! — восклицает один из игроков.

Огреза начинает всхлипывать.

— Клянусь тухлой свиной тушенкой, но так дело не пойдет! — говорит Тонналярда. — Вы мне пообещали, что команда сыграет матч.

Уши у него снова выскочили из-под берета.

У меня не хватает мужества посмотреть этим людям в лицо.

Черт возьми, такое с тобой случилось впервые, Яко Пипа!

Музыка умолкает, начинают передавать последние известия.

Мы слушаем, боясь пропустить хоть слово.