Два выстрела в небо

— Когда Страхов узнал, что я не от него, он взбесился. Он сказал моей матери, что она будет смотреть, как её выродок подыхает, и она ничего не сможет сделать… И после этого… — голос у Ника задрожал. — После этого всё и началось. Мне никогда не были нужны ни наркотики, ни алкоголь в таком количестве. А потом что-то словно заставляло. Такое чёткое осознание, что если я не приму или не напьюсь, то мне конец. Я сначала сопротивлялся, как мог. Видишь, до сих пор иногда пытаюсь. И я, и моя мать обошли кучу разных бабушек, ясновидящих и прочих. Никто не помог. Ну, как обычно, пошаманили-поколдовали, взяли деньги, но ничего не менялось. Ника вообще никогда во всё это не верила. А прямо перед смертью она написала, чтобы я приехал к ней и тебе. И что ты, возможно, сможешь мне помочь с моей проблемой. Ну или с моим проклятьем, если называть вещи своими именами.

Мысленно Влад вздохнул с облегчением.

— А, по-моему, тебе поможет хороший психотерапевт и нарколог, — сказал он.

Вместо ответа Ник поднялся с дивана и дотронулся до пуговиц на воротнике. Влад вопросительно на него посмотрел, но тот как ни в чём не бывало продолжил расстёгивать рубаху.

— Не, парень, прости, но твоя сестра мне больше нравилась, — с усмешкой прокомментировал его действия Влад.

Ник бесцветно улыбнулся с обречённостью человека, которому давно уже всё равно, что о нём подумают. Он развёл полы рубахи, и Влад увидел два ряда ровных и симметричных шрамов. Они начинались от пояса джинсов и поднимались выше по груди почти до ключиц.

— Это проклятье делает… — тихо сказал Ник. — В голове появляется словно чей-то приказ, что мне надо вмазаться или напиться. Если я этого не делаю, открывается рана. Не заживает до тех пор, пока не сделаю, что нужно. Когда дойдёт до шеи, мне конец. Но я сам раньше закончу. Я уже хотел, настраивался… Но вот решил сначала с тобой поговорить, раз Ника написала, что ты можешь мне помочь.

Влад ответил не сразу. С одной стороны, рассказ Ника объяснял, почему Страхов так легко поверил в нечисть. С другой, как-то не складывалось. Заморачиваться с долгоиграющим проклятьем ради мести? Выглядело как полная херня, но Влад буквально утром увидел, насколько по-другому иногда мыслят люди.

— Страхов тоже тянет на звание отца года, — наконец, сказал он.

— Тоже? — переспросил Ник.

— Да тут утром бывший муж соседки чудил…

По-хорошему, и сам Влад был достойным претендентом на это же звание, но Нику незачем знать, что его неродившийся племянник превратился в омерзительную нежить, которая потом сгорела в лесу. Во всяком случае, Влад на это очень надеялся.

— Ты что-то знаешь про такое? — спросил Ник.

— Нет, — честно ответил Влад. — Но я поспрашиваю. Судя по тому, сколько на тебе осталось нетронутого места, часики вот-вот покажут ядерную полночь. Оставь свой номер. Я позвоню, если что-то найду.

— Спасибо.

Ник наглухо застегнул рубаху. Продиктовал номер телефона и ушёл. Закрыв за ним дверь, Влад вернулся в комнату. Спокойствие вечера безнадежно рассеялось. Ему слово передалось исходящее от Ника ощущение, что тот один в целом мире. Влад всегда был одиночкой, и его это не особо тяготило. Но сейчас ещё сильнее захотелось увидеть Катю, поболтать с радостным Данькой, потискать Джексона. Он вытащил телефон и написал Кате. Сразу пришёл ответ, что их до утра оставили в больнице. Она только домой заехала за вещами и кота покормить. Но завтра они очень ждут его в гости. Влад улыбнулся и написал, что обязательно зайдёт. Потом наскоро собрался и поехал, куда давно уже хотел съездить, но всегда что-то становилось помехой.

Кладбище уже закрылось. Влад оставил машину возле забора и прошёл в незапертую калитку. Он интуитивно помнил, где нужные ему могилы. Дошёл минут за десять. Кладбище и в девяносто девятом было немаленькое, а сейчас разрослась ещё больше. Первым бросились в глаза яркие пластиковые цветы на обеих могилах. Ещё не выцветшие под солнцем и не побитые непогодой. Влад ощутил укол совести — снова он пришёл с пустыми руками.

— Мам, пап…

Он присел на край ограды. Каждый раз так ощущалось — приходил, и непонятная тяжесть обрушивалась на плечи. Его былые ошибки начинали давить всей своей массой. На кладбище они становились заметными и значимыми. Влад задержал взгляд на памятнике мамы. Ему все говорили, что он очень на неё похож, особенно глазами. Теперь и до её возраста дорос. Ей тоже было тридцать четыре, когда она погибла. Отцу побольше на два года. А тогда, с высоты его одиннадцати лет они ему виделись такими взрослыми. Даже старыми. И вот сейчас сам такой же. Когда он рванул в Чечню, не думал, что доживёт. Он мечтал только отомстить, выплеснуть всё, что вызревало годами. Влад смотрел на памятники, а внутри кто-то с ноги открывал двери в самые тёмные или горькие уголки души.