Два выстрела во втором антракте

– Сева! – позвала она мужа. – Сева, милый, прости меня!

Романов не отвечал – да и не мог ответить. Настя провела рукой по его лбу, волосам – и страшная правда проникла в ее сознание.

– Убили! – пронзительно вскричала она. – Убили, гады проклятые!

И она лихорадочно стала развязывать принесенный узелок.

Углов первым понял, что в узелке и что последует дальше.

– Бежим! – воскликнул он. – Бросай эту тряпку, бежим!

И он, схватив Ваню за локоть, потащил его за угол и дальше по Петергофской. Обернувшись, Ваня успел увидеть, как Настя извлекла большой черный револьвер – тот самый, что лежал разобранный на кухне и который Настя успела собрать, – и, держа его обеими руками, прицелилась в убегающих.

– К стене! – воскликнул он, толкая Углова в какой-то подъезд и закрывая его своим телом.

Позади грохнул выстрел, и совсем рядом с оперативниками просвистела пуля; Настя Романова явно умела обращаться с оружием.

– Дальше! – выдохнул Углов на ухо Ване. – Перебежками! У нее семь пуль, а бежать не сможет. Давай!

Они оторвались от стены, пробежали еще несколько шагов, и вновь кинулись под защиту какого-то каменного выступа. И снова удачно, снова пуля прошла рядом.

Так, двигаясь от дома к дому, они постепенно ушли от места схватки. Настя не переставала стрелять им вслед, пока не выпустила все семь пуль. Где-то после третьего выстрела вдали послышалась трель полицейского свистка, ему откликнулся второй, третий. Чтобы избежать встречи с полицией, оперативники свернули в первую попавшуюся улицу (это оказалась Богомоловская) и направились в сторону центра. Когда отошли достаточно далеко, остановились, Углов отрезал новый лоскут (от его рубашки при этом мало что осталось), и Ваня наконец смог его перебинтовать. Руководитель группы к этому времени потерял уже много крови; он ослабел и двигался с трудом. Он потребовал было, чтобы Ваня рассказал обо всем случившемся на квартире Романова, но слушал плохо – все внимание уходило на то, чтобы идти, не спотыкаясь. Ваня подставил ему плечо, и чем дальше, тем сильнее Углов на него опирался; он уже почти лежал на своем младшем товарище.

Наконец на Московском шоссе они сумели остановить извозчика. Подумав, Углов изменил свой первоначальный план и велел везти их не в «Асторию», а к какому-нибудь врачу – буде возчик такого знает. Тот оказался опытный, бывавший в переделках. Неизвестно, за кого он принял ночных седоков – за налетчиков, попавших в засаду, или за боевиков какой-либо революционной организации, но только он всем поведением показал, что считает их людьми важными и опасными и что сам он – человек бывалый.

– Чтоб кровя остановить, доктор особый нужен, – заявил он. – И такой доктор имеется, Роман Алексеич звать. На Варшавской площади проживает. Он все, что надо, сделает и вопросов лишних задавать не станет. Скажете, я вас вмиг домчу. Только мне за такую услугу желательно красненькую получить…

– Будет тебе красненькая, – слабеющим голосом пообещал Углов. – Давай, вези к своему доктору.

Обещанный извозчиком «особый доктор» оказался деловитым человеком лет тридцати пяти. Осмотрев рану майора, он заметил:

– Я вижу, били ножом, финкой. Хочу предупредить, господа налетчики: я за свои услуги беру дорого. Сами понимаете – от полиции надо откупаться. Зато я рану так обработаю, что никакого воспаления не будет.

– Да мы сами из полиции! – попробовал было заявить свои права Ваня.

Однако доктор Роман Алексеевич только усмехнулся:

– Если из полиции, чего ж вы в свою больницу на Лиговский не поехали? Нет, господа, у меня глаз наметанный, меня не обманешь. Я – специалист в своей области, у меня весь бандитский Петербург лечится. Ладно, хватит разговоров. Вы, молодой человек, подождите в приемной.

У врача они пробыли больше часа. Рану он действительно обработал по всей науке начала ХХ века, когда еще не существовало антибиотиков, зато имелось представление о микробах и были созданы стрептоцид и йод. Когда они вышли от врача, уже начало светать, столица империи пробуждалась от сна.

– Ну что, давайте я вас отвезу в гостиницу, – сказал Ваня. – Вам отдохнуть надо. А я пойду к себе на Расстанную, по новому адресу.

– Пожалуй, – согласился Углов. – Только знаешь что? Пока что извозчика ловить не будем: при нем не больно о делах поговоришь. А я хочу в точности узнать, что там у вас произошло, из-за чего твой максималист за тобой с ножом бегал. Давай пройдемся, и ты мне все расскажешь. А потом уже можно будет и «ваньку» ловить.

Они не спеша двинулись по набережной Обводного канала, и Полушкин стал рассказывать руководителю группы о событиях минувшей ночи. Однако досказать до конца не успел: когда он передал слова Насти о том, что «Емельян Пугачев» готовил убийство главного землеустроителя Кривошеина, Углов воскликнул:

– Значит, он готовит покушение на Кривошеина? Что же ты мне это раньше не сказал?!

– Да когда бы я это сделал? – удивился Ваня. – Вы сначала с Романовым дрались, потом вас лечили…

– Ну да, верно. Сколько времени упустили! Но теперь нельзя терять ни минуты. Ага, вон и извозчик. Сюда, сюда!