Два жениха и один под кроватью

— Иди-ка сюда! — я схватила Джону Дойла за рукав и затолкала в неприметную нишу на лестничной клетке. — Я тебе разве не передавала слова ректора о лабораторных материалах?

— Нажаловался уже! — профырчал Джона, вмиг разгадав причины моего недовольства и даже не думая отпираться. — Между прочим, они не лабораторные, а совершенно точно и абсолютно мои. Сам поднял. Без наставника.

Эх, эту бы энергию да в мирное русло!

— Но зачем?!

— А нечего! — Упрямо задрал подбородок. — Агаву обидел, вам нахамил… Аж два раза. Ну и вообще. Про ночь Илайи расспрашивал… Чего он тут вынюхивает? Пусть убирается туда, откуда пришёл!!

И смех, и грех. Честное слово! И вот как теперь злиться на этого защитника женской чести и достоинства?

Мимо нас, косясь от любопытства, пробежала пара девчонок, и я потребовала:

— Руку дай. — Начертила на мальчишечьей ладони руну, дозволяющую входить на женский этаж. — А теперь бегом за мной!

Думала заартачится, но Джона исполнительно выдвинулся из ниши. И не успела я удивиться такой прилежности, как этот некромант-недоучка проворчал:

— Женщины… Я, можно сказать, со всей душой. Как лучше хотел. Чтобы другим неповадно было… А она жаловаться.

— Сначала жаловаться, — исправила я, не оборачиваясь. — А потом пороть.

— А?

— Розгами.

— Ро… ро…

— За длинный язык и отсутствие мозгов! Учишь вас учишь, а мозгов как не было, так и нет.

Джона возмущённо засопел, а я в бешенстве ударила кулаком по ладони и, оглянувшись, прошипела, пользуясь тем, что в коридоре снова никого не было:

— Ты хотя бы представляешь себе, чего мне стоило отстоять тебя у ректора после ночи Кровавого Жениха? И вот ты снова! Объясняла же! Хочешь пошалить — делай это так, чтобы не причинять вреда здоровью и не оставлять следов! И что ты?

— А что я?

На меня Джона не смотрел — любовался своими ботинками.

— Оставляешь за собой такой жирный хвост, что тебя по нему даже слепой найдёт!

Мальчишка молчал, а я таки не сдержалась, отвесила ему хорошенький подзатыльник. Балбес даже не пикнул, понимая, что за дело.

— Сейчас заходишь, упокаиваешь несчастную мышь, извиняешься… — Он вскинулся, но я погрозила кулаком, припечатав:

— Извиняешься, я сказала! Джона, мне очень приятна твоя забота. Это правда. Но впредь, пожалуйста, вставай на мою защиту лишь тогда, когда я тебя об этом попрошу. Договорились?

Он глянул на меня из-под насупленных бровей и нехотя кивнул.

— Вот и отлично. Осталось только напомнить Даккею, что бить детей не педагогично…

Джона вздохнул, а я немножко подумала и добавила:

— И реферат мне напишешь по магическим следам, раз уж тебе свободное время девать некуда.

— Напишу…

И зыркнул из-под бровей обиженно.

Извинялся Джона забавно, так прощения попросил, что мне на секундочку показалось, что он Даккея проклял. А боевик? Даром, что взрослый, а такой же балбес, сощурился мстительно и вместо того, чтобы извинения принять, буркнул:

— Всыпать бы тебе… Да это не мой метод.

Джона криво ухмыльнулся, всем своим видом показывая, что он думает по поводу замечания боевика, забрал своего мертвеца и, демонстративно вежливо попрощавшись лишь со мной, вышел из комнаты.

— Ты же не собираешься мстить ребёнку?

— Ребёнку — не собираюсь, — милостиво согласился Даккей и ловко, прямо из котелка, разлил по приготовленным чашкам чай. — И раз ты угощаешь меня завтраком — с меня ужин. Закажу всё в «Бобре» и попрошу, чтобы в БИА доставили. Не возражаешь?

— Там хорошо кормят, — припомнила я. Роглю в прошлый раз страх до чего понравилось. Может, и в этот раз скорее отойдёт, а то обиделся не пойми на что, и носу не кажет. Я даже заскучала без историй об амбарах…

Когда Даккей ушёл, я переоделась, вооружилась опросными листами, которые зарядила специальной защитой от списывания, и с высоко поднятой головой отправилась в учебный корпус.

Глава 13

В КОТОРОЙ ГЕРОИНЯ РЕШАЕТСЯ НА СВИДАНИЕ

Боевики, хоть я и не единожды просила их этого не делать, ожидали меня в лекционной зале, разве что Даккей стоял в коридоре, прислонившись плечом к колонне и без особого интереса рассматривал осенний пейзаж за окном.

— Остальные уже внутри, — сообщил он, когда я незаметной мышкой пыталась проскочить мимо него.

Я замерла. Взявшись одной рукой за дверную ручку и, не оборачиваясь, спросила почему-то шёпотом:

— А ты почему здесь?

— Потому что вы, нурэ Алларэй, ещё в первый день занятий попросили, чтобы мы ждали начала лекции по эту сторону лекционной залы.

И это было чистой правдой. Тогда почему от низкого негромкого голоса у меня дрожат коленки, а во рту такое странное чувство, словно невидимые призрачные бабочки своими крылышками ласково щекочут моё нёбо?

Я прокашлялась и, отвернув голову от двери, но по-прежнему не глядя на Даккея, спросила:

— Почему, когда ты говоришь мне «нурэ» или «наставница», у меня всегда возникает такое странное чувство, будто ты хочешь надо мной посмеяться?

— Потому что ты ко мне предвзята, — близко, настолько, что я затылком почувствовала короткий смешок, ответил боевик, а я была вынуждена ухватиться рукой за косяк, чтобы не упасть с внезапно ставших ватными ног.