Двадцать четыре Насреддина

— Всыпать ему сто плетей, — приказал шейх-уль-ислам. — Посмотрим, что он тогда скажет.

— Господин, это несправедливо. Великий пророк Мухаммед, дабы обратить в ислам арабов, приказывал колотить их палками, а ты, чтобы заставить меня отречься от ислама, хочешь бить меня плетьми.

Шейх-уль-ислам приказал отпустить Афанди невредимым домой.

узбек. 7, 54

1079. Афанди-пророк

Жил Афанди всегда бедно, но в один голодный год пришлось ему совсем подтянуть живот. И он подумал: почему ему есть нечего, а ишаны* и ходжи при могиле пророка Данияра живут себе на подаяния верующих сытно и богато?

— Почему такая несправедливость? — во всеуслышание объявил Афанди. — Какому-то давно помершему Данияру и рис, и лепешки, и бараны, а живым людям хоть в могилу.

Ишаны и ходжи услышали и подняли крик:

— Как ты смеешь! Данияр — святой пророк!

— А чем я хуже пророка, — совсем обиделся Афанди.

Его схватили и приволокли к правителю Самарканда.

— Он назвал себя пророком. Побить его камнями, — закричали ишаны и муллы.

Правитель грозно сказал:

— Если ты пророк, какие ты можешь делать чудеса?

— Я могу читать мысли простых смертных.

— А что я думаю сейчас?

— Ты думаешь: лжет Афанди. Никакой он не пророк.

— А что я еще думаю?

Афанди сказал:

— А еще ты думаешь: надоело мне возиться с этим самозванцем. Прикажу я ему отрубить голову, а сам пойду и сяду за дастархан*. Плов-то уже готов.

Рассмеялся правитель и позвал Афанди к себе отобедать.

узбек. 7, 29

1080. На своем месте

Падишах соседней страны был человек богомольный и, поверив в то, что Насреддин Афанди святой, пригласил его ко двору.

Афанди зажил припеваючи в роскошном дворце на берегу реки. Десятки слуг прислуживали ему, ежедневно резали барана для гостей, музыка и песни не умолкали. Спустя год падишах посетил «святого».

— Какие откровения услышали вы из уст Аллаха? — спросил падишах. — Будут ли удостоены наши уши услышать их?

— Да, было много откровений, но для вашего слуха интересным будет самое последнее из них, — ответил Афанди.

— Слушаем, слушаем!

— Аллах сказал мне на ухо: «Если ты не дурак, оставайся тем, кем я назначил тебя. Ты сидишь на своем месте!»

узбек. 7, 151

1081. Праведники не ведают гордыни

Насреддина спросили:

— Чем ты докажешь, что ты праведник?

— Стоит мне поманить пальцем любое дерево или камень, — отвечал Насреддин, — как они тотчас подойдут ко мне.

А перед ним, как на беду, высилась чинара.

— Может, ты поманишь эту чинару? — спрашивают Насреддина, и он трижды проникновенно произнес: «Подойди ко мне, благословенное дерево». На чинаре даже листик не шелохнулся. Тогда Насреддин, не теряя достоинства, сам подошел к чинаре.

— Ты же обещал, что чинара подойдет к тебе, — говорят ему, — а выходит, сам подошел к ней!

— Праведники не ведают гордыни, — отвечал Насреддин. — Если чинара не идет ко мне, я сам пойду к ней.

перс. 8, 79

1082. Внутреннее око

Вновь прибывший настоятель мечети Дагбида[670] обратился к богомольцам с проповедью. Он говорил уже час и вдруг прервал себя возгласом:

— Кыш, кыш! Убирайся, паршивая!

Все удивились.

Когда проповедник спустился с минбара, Афанди спросил его:

— Ваша милость, что это за «кыш, кыш!» сказали вы?

Проповедник отвечал:

— Во время проповеди своим внутренним оком, по милости Аллаха, я увидел, что в Мекке к Каабе* пробралась бродячая собака и хочет осквернить священное место. Вот я и прогнал нечистое животное.

Все прихожане были поражены святостью своего нового муллы, и Афанди поспешил пригласить его к себе в гости. Когда поспел плов, Афанди подал гостям плов с бараниной, господину имаму поставил блюдо с фазаньим пловом, но, чтобы другие гости не обиделись, он накрыл поджаренную птицу слоем риса.

Имам обиделся и отказался от угощения.

Афанди тогда воскликнул:

— Дивны дела господни! Наш святой видит паршивую собаку на другом конце земли и не замечает жареного фазана у себя в плове! Поистине святость этого человека равна его глупости.

Рассказывают, что имам после этого возненавидел мудреца[671].

узбек. 7, 53

1083. Заветы отца

Сам ишан Дагбида со своими мюридами* напросился к Насреддину Афанди в гости.

Сидя за скромным и бедным дастарханом, ишан рассказывал:

— Уважаемый Афанди, милость божья почиет с тобой. Сегодня во сне я видел твоего почтенного отца. Обратился он ко мне со словами: «Пойди к моему сыну и скажи ему — разве подобает нашему ишану, такому святому человеку, ходить пешком? Будь я жив, я обязательно купил бы ему белого бухарского осла, но, увы, я покоюсь в могиле».

Делать нечего. В ближайший праздничный день бедный Афанди купил на базаре в Самарканде белого бухарского осла и подарил ишану Дагбида.

Не прошло и месяца, как ишан приехал к Афанди на белом осле и объявил: