Двадцать четыре Насреддина

— Чудны дела твои, господи! Сперва отдать кому-то тысячу акча, а потом, для того чтобы вернуть их, насылать бурю, заставлять человека давать обеты... Трудно придумать такой странный и окольный путь. Да, человеческому уму не постигнуть неисповедимых тайн всевышнего! Для человека разумного нет большего чуда. Деньги мои пропали здесь, а нашлись в море. Благодарение господу за его милости и щедроты![696]

тур. 5, 189

1135. Будь моя воля

— Все в этом мире в руках божьих, — говорил мулла во время своей проповеди. — А ты как думаешь, сын мой? — обратился он к Афанди.

— В том-то и дело, святой отец, что в руках божьих. Будь в моих, я бы все мечети разломал и пустил на дрова.

уйгур. 14, 18

1136. Собака в мечети

В мечеть вбежала собака. Верующие набросились на нее и стали ее бить. К ним подошел Насреддин и говорит:

— Собака провинилась по неразумению, зря вы ее истязаете. Вот я человек разумный, оттого никогда в мечеть не хожу.

перс. 8, 174

1137. Кто первый

В соборную мечеть Дагбида назначили весьма вздорного, заносчивого настоятеля. Чуть ли не каждый день и час он похвалялся:

— Я первый и в молитве, и среди людей, и во всем.

Надоел он своим хвастовством, и Афанди как-то сказал:

— Ты говоришь неправду. Каждый день я опережаю всех жителей нашего селения, и тебя в их числе.

Имам не поверил и расхохотался:

— Докажи.

— На намаз я являюсь в мечеть после всех и становлюсь у самой двери. Едва намаз заканчивается, я первым выхожу из дверей, первым надеваю калоши и первым прихожу домой.

узбек. 7, 67

1138. Надо же и отдохнуть

Надоело Насреддину каждый день ходить в мечеть. Вот как-то закричал муэдзин с минарета свой обычный изан*, — оджа взял да и спрятался у себя в чулане. Заходит в чулан дочка оджи, смотрит: лежит отец под бочкой и спит.

— От кого ты прячешься, отец мой? — спросила она, растолкав оджу.

— От Аллаха, ну его совсем. Оставь меня в покое, дочь моя, могу же я хоть одни сутки не быть мусульманином[697].

кр.-татар. 4, 26

1139. Пять братьев

Имам приходской мечети спросил Насреддина Афанди:

— Почему вы приходите только на утренний намаз, а четыре остальных намаза не посещаете?

— Видите ли, нас пятеро братьев, — ответил Афанди, — и все пять намазов мы распределили между собой. Поскольку самым старшим из братьев являюсь я, то утренний намаз достался мне.

узбек. 7, 65

1140. Молитвы в долг

Во время утренней молитвы Насреддин беспрерывно повторял: «Аллах велик!»

— Ходжа, — заметили ему, — утром полагается говорить это только один раз.

— Ну что ж, — ответил он, — если я помолюсь больше, чем надо, то Аллах останется моим должником.

тур. 34, 221

1141. Башмаки Насреддина

Насреддин в чужих краях совершил намаз в башмаках. Вор, который ждал удобного случая, чтобы украсть башмаки, говорит ему:

— Я не думаю, чтобы намаз в башмаках имел силу!

— Может, намаз и не будет иметь силы, зато башмаки будут целы, — сказал Насреддин[698].

перс. 8, 139

1142. На бога надейся, а сам не плошай

Один человек, собираясь совершить полное омовение в Акшехирском озере[699], спросил у находившегося там ходжи:

— В какую сторону повернуться мне во время омовения?

— Где твоя одежда, в ту сторону и обернись, — сказал ему ходжа[700].

тур. 5, 230

1143. Осел дороже калош

Эфенди верхом на осле выехал в поле. Вечером он подъехал к кишлачной мечети и тут решил заночевать. Опасаясь ослокрадов, он завел осла в мечеть и привязал его у михраба. Сам лег у входа в мечеть.

Ранним утром в мечеть вошел мулла. Снятые у входа кожаные калоши он нес в руках, чтобы поставить их у михраба. Но тут он увидел привязанного осла. Возмутившись, он закричал:

— Какой это неверный завел осла и поставил его у михраба?!

Эфенди ответил:

— Вы, мусульманин и духовный отец мусульман, уберегая от воров свои калоши, ставите их у михраба. А ведь мой осел в десять раз дороже ваших калош![701]

тадж. 5, 395

1144. Негр не виноват

Ходжа вместе с толпой паломников приближался к Каабе*.

— О Аллах! — закричал кто-то, увидев в толпе негра. — Как можешь ты допустить, чтобы в таком святом месте появился этот черный и дикий неверный?

— Почему вы так презираете его за цвет кожи? — удивился ходжа. — Он по крайней мере достаточно честен и не скрывает своих пороков. Если бы наши грехи так же выступали у нас на лбу, то наверняка мы выглядели бы куда чернее[702].

тур. 34, 274

1145. Нужный камень в тягость не бывает

Однажды, когда Насреддин Афанди возвращался с ночной молитвы из мечети, на него напали воры, от которых он еле убежал. На другой день, отправляясь в мечеть, он набил пазуху увесистыми гальками.