Двадцать и двадцать один. Наивность (СИ)

Когда наступил, на удивление Круг членов СДСПР собрался в вестибюле, дабы проводить Викторию. Из-за дверей появилась бледная, тонкая ручка, а затем сама Виктория, немного смущённая, вошла в коридор и остановилась. Увидев её, никто не смог сдержать очарованных возгласов и междометий. Перед ними стояла женственная, длинноволосая блондинка в необыкновенно-дорогом платье-макси из алого шифона: открытое декольте демонстрировало открытую шею (без медальона, конечно), в грудях и талии атласная ткань подчёркивала фигуру “песочные часы” девушки, а развивающиеся тонкие складки пикантно очерчивали бедра и полностью скрывали легким объёмом ноги. Это было самое настоящее бальное платье и в этом женственно-роковом образе девушку было просто не узнать. Осветлённые, ухоженные волосы собрали прядями, а выдающую, отросшую чёлку уложили на бок и убрали за ухо. Виктория была похожа на выпускницу и это платье, макияж отчего-то не делали её взрослее, а выдавали её девятнадцать лет.

- Что угодно ожидал, чёрт! – воскликнул Муравьёв, улыбнувшись.

Последующие комплименты приводили социалистку в ступор, ибо в подобном облачении она не привыкла находиться. На душе её было трепетно и тепло. Она могла бы забыться и утонуть на время в этом безмятежном чувстве, однако невольное смятение пришло на замену трепету, когда даже странноватый программист Костик с серьёзным видом приблизился к ней.

- Брук Венинга, – с этими странными словами он отдал социалистке флешку. – Это пароль, который ты должна ввести в базу данных, чтобы вирус активировался и заблокировал систему.

- Как ты сказал? – недоумённо спросила Анна. Виктория же молча кивнула и спрятала флэш-устройство. – Что это значит?

- Брук Венинга – значит время тьмы, – загадочно ответила Дементьева, обреченно вздыхая.

- Тьмы перед рассветом, – поправил её программист. – Не кипишуйся только, если запросят подтверждение в двоичной системе просто набери десятку. Система ПК в Останкино почти приравнивается по уровню защиты к системе Пентагона, но такой вирус специально для того и создан...

Виктория, прискорбно опустив голову, старалась запомнить и понять все, что объяснял ей Константин, но волнение, угнетенность и чувство фатальности в случае поражения не позволяли ей сосредоточиться на плане проникновения в Останкино. Анна заметила, что социалистка в порыве нервозности непроизвольно стала грызть ногти, и небольно ударила ее по руке.

- Не грызи, эти светские крысы сразу все поймут, а маникюр тебе переделывать никто не будет.

- Да, ты права, извини, – буркнула девушка, убрав руку за спину. – Еще этот синяк на запястье – это особая примета.

- Не волнуйся, – наденешь перчатки и все будет в порядке, – успокаивала ее Анна, заботливо и одновременно деловито, со знанием дела, поправляя складки ее платья. – Главное не сдрейфь при диалоге, если кто-то спросит, и это вряд ли, потому что местная мафия – такие снобы, что нарочно на незнакомых не глядят. Мало ли, хоть у них и узкий круг, жен и любовниц не перечесть.

- В этом платье я буду, как тореадор для быков, – переживала Виктория. – Нужно было темное, более скромное.

- Издеваешься? – воодушевленно возразил Миша, не сводя глаз с девушки. – Ты офигенно выглядишь, ты... прекрасна.

- Ну, спасибо, – смущенно ответила социалистка, краснея, ибо ей лишь однажды делали комплименты по поводу её внешности и к такому вниманию со стороны она не привыкла уже с давних пор. – Мне нужно что-то, что закроет руки помимо перчаток. Я решила, что стоит прикрепить флешку на резинке к плечу, тогда её не смогут распознать, если что.

- Ты бы ещё к ляжке прикрепила бы, – фыркнул Муравьев, на чей пошлый комментарий Виктория дала ему подзатыльник.

Девушки: Анна и Катя задумались над этой просьбой, внимательно рассматривая общий вид девушки, и вдруг последняя ахнула и, щелкнув пальцами, кинулась из зала в вестибюль. Спустя несколько минут она вернулась, держа в руках небольшой сверток. Как только Катерина развернула его, социалисты воспряли духом, ибо это было ни чем иным, как шелковая шаль бежевого цвета.

- Она очень подходит к твоим волосам, – произнесла девушка, накидывая на плечи Виктории эту шаль, благоговейно поправляя её. – И не делает общий вид платья таким броским.

- Нет, это совершенно не тот стиль, – попыталась воспротивиться Анна, но Дементьева, взглянув на себя в зеркало на противоположной стене, улыбнулась. Эта шаль показалась ей облагораживающей деталью, подчеркивающей положение рук, шеи, головы. В отражении она видела иного человека – не себя, а другую, не подчиняющуюся никому личность. В этот момент она особенно желала увидеть его глаза, чтобы они загорелись таким же восхищенным блеском, как глаза других, ибо теперь она чувствовала себя прекрасной внешне и осознавала, что теперь может быть достойной его. И как назло – его не было. А будто бы ей было какое-то дело до комплиментов иных, этих примитивно живых, материальных и осязаемых.

- Наверное, пора, – бросил Сергей Орлов, единственный, кто, облокотившись на стенку, смотрел в другую сторону.