Двадцать килограммов

– Тогда ты должен услышать и это, приятель. Перед тобой – настоящая турбина-убийца. Первая жертва – инженер «Домодедово». Событие девятилетней давности. Парень зазевался и очутился в зоне всасывания. Его перемолотило в кровавый парной фарш, который выбросило вместе с газами почти на пятьдесят метров.

– Скажи мне, что ты шутишь. – Вонь по мере приближения к турбине усиливалась, и Тима зажал нос.

Рация хохотнула, и спину Тимы обдало жаром и холодом. Любой свой розыгрыш Майский раскрывал незамедлительно и делал это с таким серьёзным лицом, будто от его мины зависела чья-то жизнь. Веселился он лишь в одном случае: когда правда, доставленная на порог, впечатляла. Вот как сейчас.

– Хотел бы я тебя порадовать, Тимофей. Остатки бедолаги выковыривали из турбины весь следующий день и почти столько же соскребали с асфальта. А когда закончили наполнять пластиковые мешки, кто-то взвесил их в руках и с умным видом заявил, что не хватает около двадцати килограммов. Ублюдок прикинул, сколько весил инженер до и после шинкования, представляешь?

– Двадцать килограммов, – повторил Тима словно во сне.

– Спустя три года умер ещё один инженер. А через год турбина прикончила рабочего, отвечавшего за багаж. Самопроизвольное включение. Только подумай. Пилотов в кабине нет, самолёт обесточен, но движок каким-то образом оживает. Оживает и ревёт, пока перемалывает этих бедолаг.

История походила на безумную страшилку, какие обычно рождаются в отблесках огня, пляшущего в глазах рассказчика. И если разум Тимы сомневался в её правдивости, то его тело, по которому пробегали разряды мелкой дрожи, верило каждому услышанному слову.

Он приблизился к турбине с левого бока и замер, подсвечивая её фонариком. Обшивка, напоминавшая цветом небесно-голубой зуб, выглядела равнодушной… и опасной, словно за ней таились тысячи игл. Возникла иррациональная убеждённость, что турбина приглядывается к нему, принюхивается, выдыхая загадочную вонь, будто огромное животное.

– Кто тебе это рассказал? – спросил Тима охрипшим голосом.

– Ребята, что позавчера доставили турбину. Они были страшно горды знакомством с этим экспонатом.

– И ты решил, что сейчас подходящий момент рассказать об этом? Ты ведь понимаешь, что я вернусь в комнату охраны?

– О, я на это рассчитываю.

Повинуясь странному порыву, Тима коснулся рукой металла. Ничего. Просто холодное безразличие, повстречавшее его ладонь. Даже загадочная вонь будто уменьшилась. Напряжение, вызванное жуткой предысторией турбины, понемногу спадало, и Тима позволил себе лёгкую улыбку.

И улыбка умерла, не дожив и до секундного возраста.

В недрах турбины раздался глухой шлепок, и заслышались звуки падения капель. Чересчур плотных, чтобы оказаться обычной жидкостью. Тима в испуге одёрнул руку. Он мог поклясться, что ощутил ладонью вибрацию, словно пробудился некий организм, чья злоба преобразовывалась в микроскопические толчки.

– Эй, что там у тебя? – с беспокойством спросил Майский.

Тима отступил на шаг. Ужас пошире распахивал ему глаза, чтобы он навсегда запомнил то, что видит; вдолбил это в память и по ночам просматривал в казематах кошмаров.

Из стыков обшивки медленно просачивалась тёмная субстанция. Она капала на бетонный пол и образовывала лужицу из чёрного гноя и перекрученного, гниющего мяса.

Не отдавая отчёта в собственных действиях, Тима вскрикнул и попятился. Услышал, как Майский выругался. На пятом шаге турбина подала признаки жизни. Сопло выдохнуло и стихло. Лопасти вентилятора едва заметно качнулись, сверкнув голодным блеском в луче фонарика.

Турбина словно говорила: «Тимофей, мальчик мой. Хочешь посмотреть фокус с исчезновением пальцев? Достаточно лишь протянуть руку. Хотя зачем мелочиться? Полезай в меня целиком, и я прокачу тебя на самых острых штуковинах в мире!»

Посыл был призрачным, но Тима прочувствовал его всей кожей. Он бросился к выходу из ангара, опасаясь услышать за спиной рёв авиационного движка. В разуме всплыла пугающая подробность: такой движок всасывал в себя около четырёхсот шестидесяти килограммов воздуха за секунду. За секунду, господи боже!

Однако турбина так и не включилась.

Очутившись в коридоре, Тима захлопнул дверь и постукиванием дрожащих пальцев, едва попадая по клавишам кодового замка́, перевёл дверь в режим охраны. Только после этого позволил себе выдохнуть. Откуда-то издалека доносился встревоженный голос Майского, но Тима его не слышал.

Он не мог отделаться от мысли, что зло только что заглянуло в колодец его души и пустило в шахту чёрную слюну.

2 Странный инцидент